Великий обман. Научный взгляд на авторство священных текстов

Есть и ещё одна проблема с этой теорией. Даже если автор 2 Пет действительно чувствовал себя продолжателем традиции Петра, объясняет ли это присвоение им чужого имени? В чём логика поступка, заключающегося в присвоении имени человека, чьи взгляды ты разделяешь? Эта логика порочна хотя бы потому, что существовала масса христиан, представлявших массу точек зрения, многие из которых противоречили друг другу. Как реагировали бы приверженцы определённой традиции на остальных, кто заявляет о своей принадлежности той же традиции, но при этом имеет сказать нечто иное? Просто представьте себе автора Пастырских посланий, который называет себя Павлом, не будучи им, и автора Деяний Павла, который говорит, что представляет учение Павла, хотя это и не так. У них же противоположные взгляды на женщин и их роль в церкви. Разве мы решим, что ранние христиане из числа разделявших взгляды Пастырских посланий сочтут приемлемым для автора Деяний Павла вкладывать в уста Павла слова, которых тот не говорил? Конечно, нет. Посчитал ли бы автор Деяний Павла приемлемым для автора Пастырских посланий называться именем Павла, коль скоро тот им не был? Безусловно, нет. Как бы назвал каждый из этих авторов другого? Они оба назвали бы друг друга лжецами. И оба заклеймили бы тексты друг друга как «псевдо» (фальшивый, ложный) и «нофос» (незаконнорожденный, ублюдок).

Философские школы

Ещё одна причина, по которой предложенное Мидом объяснение подлога не срабатывает, заключается в том, что большинство авторов Нового Завета не принадлежали иудейской традиции. Они происходили из язычников. На этот случай другие учёные попытались найти основания для легитимации псевдоэпиграфических текстов в языческой традиции, в которой были воспитаны их авторы. Такие учёные иногда утверждают, что для учеников философов обычным делом было написание трактатов, которые вместо своего имени они подписывали именем учителя. Это якобы делалось в знак смирения, поскольку авторы сознавали, что их идеи на самом деле не их, а получены ими от главы их философской школы. Поэтому, чтобы воздать учителю должное, они надписывали его именем свои работы.

Исследователи Нового Завета часто утверждают, что это объясняет, почему кто-то при написании посланий Колоссянам, Ефесянам и прочих выдавал себя за Павла. В одном из типичных комментариев на Колоссян мы читаем: «Псевдонимные документы, особенно письма с философским содержанием, обязаны своим хождением ученикам выдающегося человека, которые через подражание ему выражали своё почитание перед великим для них именем. Этим же они сохраняли или увеличивали его влияние на следующее поколение, живущее в изменившихся обстоятельствах» [110]. Другой современный комментатор упоминаемых посланий высказывается тем же образом: «Когда мы говорим, что послания Колоссянам (или Ефесянам) являются девтеропаулинистскими, не следует ошибочно полагать, будто мы считаем их просто примером подлога. Так, если кто-то писал под именем философа, который был его покровителем, то это можно расценивать как акт воздания ему почестей» [111].

Должен заметить, что хотя подобные заявления нередки, никто из комментаторов не предоставляет никаких свидетельств в пользу традиционности этой практики в философских школах. Они просто говорят об этом, как о факте. Но почему они думают, что это факт? Большинством исследователей Нового Завета это считается фактом потому, что так сказало много исследователей Нового Завета! Но спросите кого-то из них, на какие древние источники информации они могут сослаться или кто из древних философов признавал это обычной практикой? Скорее всего, на вас посмотрят отрешенным взглядом.

А те учёные, которые всё же указывают древние свидетельства мнимого существования этой практики, обычно ограничиваются двумя основными источниками [112]. Но первый из них ни о чём подобном не говорит. Это философ-неоплатоник Порфирий (III в. н. э.), который якобы сказал, что в школе древнего философа Пифагора (который жил восемью столетиями ранее) среди учеников было обычной практикой написание книг, которые они надписывали именем своего учителя [113]. Отследить это заявление Порфирия довольно непросто, потому что до нас оно дошло не в греческом оригинале, а в арабском переводе одной из его работ, сделанном в XIII в. [114]