Великий побег

Местные оторвались от своих напитков и воззрились на нее.

– Могу и знать, – ответил бармен. – А ты откуда его знаешь?

– Он… делал работу для одного моего дружка.

– Что за работу?

Вот тут наступил момент, когда Люси открыла, что у Гадюки отвратительные манеры.

– Так вы знаете его или нет?

Бармен пожал плечами:

– Околачивается тут время от времени.

И отошел к другим клиентам.

К счастью, парочка стариканов в другом конце бара оказалась более словоохотлива.

– Он появился тут этак лет пару назад, купил старое местечко Ремингтонов в Гусиной бухте, – сказал один. – На острове-то его нет. Мне доподлинно известно, что он не прилетал самолетом, а если бы появился паромом или чартерной посудиной, кто-нибудь из нас наверняка об этом услышал.

Наконец-то ей улыбнулась удача. Может, она получит ответы на свои вопросы без необходимости снова с ним увидеться.

Старик положил локти на барную стойку.

– Он не очень-то разговорчив, этот парень. Типа нелюдимый такой. Никогда не слышал, чем он зарабатывает на жизнь.

– Да, он такой, – согласилась Гадюка. – А Гусиная бухта далеко отсюда?

– Да остров всего-то миль десять в длину, – отозвался приятель старика. – Тут все рядом, хотя кое-куда добраться потруднее будет.

Указания включали сбивающее с толку число поворотов, описание расположения какого-то эллинга, высохшего дерева, валуна, на котором некто по имени Спайк вывел краской из баллончика «символ мира». Через пятнадцать минут после того как Люси покинула бар, она безнадежно потерялась. Какое-то время она бесцельно ездила кругами и в итоге умудрилась вернуться на главную улицу, где остановилась у магазинчика рыболовных снастей, который закрывался на ночь, и где ее снабдили еще порцией указаний, почти в той же степени ставящих в тупик.

Уже темнело, когда она наконец нашла покосившийся почтовый ящик с еле различимой надписью «РЕМИНГТОН» на деревянной доске над ним. Люси свернула с шоссе на разухабистую дорогу и припарковалась перед двойными подъемными дверями гаража.

Большой беспорядочно выстроенный домина на берегу начинал жизнь как строение в немецком колониальном стиле, но с годами разросся: то тут пристроили веранду, то там пролет, то еще веранду, а то и короткое крыло. От непогоды черепица приобрела серый цвет старого плавника, из путаницы крыш торчали одинаковые, как близнецы, дымоходы. Люси не могла поверить, что дом принадлежит Панде. Это было жилище, устроенное для большой семьи, место, где загорелые ребятишки несутся за своими кузенами с пляжа домой, где мамочки обмениваются семейными слухами, пока их мужья разжигают гриль, где дедушки и бабушки порой дремлют на тенистой веранде, а собаки нежатся на солнышке. Панде подошла бы полуразвалившаяся рыбацкая хижина, а не место, подобное этому. Но адрес совпадал, и старики в баре четко сказали «Ремингтон».

Справа от гаража, рассчитанного на две машины, находилась неприметная дверь. На площадке в обколотом глиняном горшке лежала сухая земля и выцветший американский флаг после какого-то давно забытого Дня Независимости. Дверь была заперта. Люси проследовала по заросшей тропинке вокруг дома к воде, где обнаружила самое сердце жилья: широко раскинувшуюся тенистую веранду, открытую пристань и ряд окон, выходивших на уютную бухточку, а дальше – на озеро Мичиган.

Люси вернулась назад, ища, как войти в дом, но все было закрыто. Пока она кружила по городку, то видела парочку гостиниц, несколько пансионов: некоторые предоставляли ночлег и завтрак. То есть имелось множество мест, где можно было остановиться. Но прежде она хотела посмотреть, что тут внутри.

Люси просунула руку за оторванный кусок обшивки веранды и отодвинула защелку на двери. Затрещали доски, когда она пробралась между какими-то шезлонгами с заплесневелой обивкой, в былое время имевшей ярко–синий цвет. В одном углу криво висели сломанные ветряные колокольчики, сделанные из блёсен, в другом углу стоял забытый холодильничек. Дверь в дом оказалась запертой, но Гадюку это не остановило. Ржавой садовой лопаткой она разбила одно из дверных стекол и открыла замок.

Когда она вступила в старомодную кухню, ее встретил затхлый запах запертого дома. Когда-то вон те высокие деревянные шкафы неблагоразумно выкрасили в скучный зеленый цвет. И они все еще наводили скуку изначальной фурнитурой в форме ручек от чашек и скобок. Исключительно безобразный стол, подделка под викторианский стиль, стоял в уголке для завтраков, слишком маленьком для стола таких размеров. На покрытой поцарапанным пластиком стойке выстроились старая микроволновка, новая кофеварка, стойка с ножами и глиняная солонка, набитая погнутыми лопаточками и оплавленными пластиковыми ложечками. У раковины стояла керамическая свинка в костюме французского официанта.