Великий побег

Но даже задавая вопрос, она подозревала, что знает ответ. Это был ребенок Панды. А прекрасная беременная афроамериканская жена Панды прямо сейчас трудится на кухне, приехав в дом, открытый на время отпуска, пока ее свекровь загружает холодильник продуктами, купленными по дороге. Все это означало, что Люси, выигравшая когда-то в старших классах две награды за высокогражданское поведение и бывшая президентом студенческого братства в последний год учебы в колледже, стала участницей супружеской измены.

– Я Тоби. – Он почти выплюнул свое имя. – А кто вы?

Она обязана спросить.

– Ты сын Панды?

– Ага, точно. Вы его совсем не знаете, выходит? Какая-то наркоманка с материка, вломились тут, потому что страшно было спать на пляже.

От его презрения ей только стало легче.

– Я не наркоманка, – заверила Люси. – Меня зовут… Гадюка. – Слово само соскочило с губ, прозвенев в ее голове. Люси захотелось произнести его снова. Вместо того она свесила ноги с постели и посмотрела в сторону двери. – Зачем ты вломился в мою спальню?

– А тут никогда не закрывается. – Он почесал сзади голень пяткой кроссовки. – Бабуля присматривает за домом. Она увидела вашу машину и послала меня посмотреть, кто здесь.

Люси удержалась от замечания, что эта самая «Бабуля» самая худшая в мире экономка. Со своего места Люси видела, что полы мыли лишь в середине, а процедура вытирания пыли у Бабули состояла в том, чтобы лишь смахнуть пыль с нескольких столиков. – Подожди меня на кухне, Тоби. Там поговорим. Она поправила закрутившиеся пижамные шорты и вылезла из постели.

– Я звоню в полицию.

– Давай, действуй, – сказала она. – А я позвоню Панде и расскажу, что какой-то десятилетка вломился в его спальню.

Он распахнул от возмущения золотисто-карие глаза:

– Мне не десять, а двенадцать!

– Извини, ошиблась.

Он стрельнул в нее враждебным взглядом и удалился из комнаты, прежде чем Люси сообразила, как выспросить у него, не знает ли он, случаем, настоящее имя Панды. К тому времени, как она пришла в кухню, малец уже исчез.

В спальнях наверху были косые потолки, плохо сочетающаяся мебель и разномастные шторы. Во всю ширину дома простиралась общая спальня, в пыльные окна продирался солнечный свет, являя четыре обшарпанных двухъярусных кровати с тонкими полосатыми матрасами, свернутыми в валики в ногах. В щелях в полу все еще лежал песок с какого-то далекого лета, и Люси представляла мокрые купальники, с которых упали песчинки. Казалось, дом ждал, как возвратятся Ремингтоны из своей жизни на Гранд Рапидс или в Чикаго, или еще откуда там они. Что владело Пандой, когда он купил такое место? И что овладело ей, что она захотела тут остаться?

Она приготовила кофе на отличном кофейном аппарате и прихватила с собой на задний двор. Утро было солнечным, небо ясным. Свежий воздух напомнил ей о давних утрах в Кэмп–Дэвиде, когда сестренки гонялись друг за другом вокруг бетонного ограждения у Аспен–Лодж, а родители отбывали на длительную прогулку только вдвоем. Здесь старый дуб давал тень над потрескавшимся столиком для пикника, а металлический штырь ждал игроков в подковы. Люси обхватила пальцами кружку с кофе и вдохнула свежий озерный воздух.

Дом стоял на утесе с длинным пролетом шатких ступеней, ведущих вниз к лодочному сараю и причалу – море и непогода окрасили дерево в серый цвет. Люси не видела никаких других пристаней, выдававшихся от скалистой, поросшей лесом береговой линии или проступающие в листве соседские крыши. Казалось, дом Ремингтонов был единственным в Гусиной бухте.

Вода в бухте, словно на палитре художника, меняла цвет от темно–синего в центре до серо–голубого по краям со светло-коричневыми отметиной береговой линии и верхушки отмели. Там, где бухта сливалась с озером Мичиган, на поверхность, покрытую рябью, утреннее солнце бросало серебристые блестки.

Каких-то два парусника напомнили ей о дедушке, любившем парусный спорт, от чего ей стало не по себе. Она понимала, что откладывать дольше нельзя. Потому отставила кружку, достала сотовый телефон и наконец позвонила деду.

Еще не услышав патрицианский голос Джеймса Литчфилда, она точно знала, что скажет бывший вице–президент Соединенных Штатов:

– Люсиль, я не одобряю то, чем ты занимаешься. Совсем не одобряю.

– Какой сюрприз.

– Ты же знаешь, что я не выношу сарказм.

Она потянула за оранжевую косичку, болтавшуюся около уха.

– Это было ужасно?

– Не особо приятно, но Мэт, кажется, взял под узду прессу. – Тон его стал еще холоднее. – И я полагаю, что ты звонишь мне, потому что хочешь, чтобы я оказал какое-то пособничество и подстрекательство.

– Готова поспорить, что ты так бы и сделал, попроси я тебя.

В глазах защипало.

– Ты так похожа на свою мать.

Он не сказал это в качестве комплимента, но она ему была тем не менее благодарна. А потом, прежде чем он смог наброситься на нее, Люси указала на то, что они оба знали:

– Побег помог Нили стать настоящей личностью. Я уверена, что со мной будет то же самое.