Великий побег

Тоби опасливо покосился на ульи. Пятнадцать домиков стояли на краю двора недалеко от границы вишневого сада мистера Вентцеля. Бабуля любила пчел, но Тоби ненавидел и боялся укусов и держался от пчел подальше. Сначала, когда Бабуля заболела, о них заботился мистер Вентцель, но потом он тоже заболел, и ему пришлось уехать в дом престарелых на материк. Его сын отвечал за сад теперь, а он даже не живет на острове, просто нанимает людей, чтобы позаботились о фруктах. Никто не проверял пчел с тех пор, как уехал мистер Вентцель, и если им станет слишком тесно, то они начнут роиться, а об этом Тоби даже думать не хотелось.

Ему о многом не хотелось думать.

Дамочка скрестила ноги и глубоко затянулась, задержав дыхание, словно понятия не имела о вреде курения. Она была с длинными рыжими волосами, высокая и такая худая, что казалось, можно порезаться о ее острые кости. Она не спросила Тоби, где он был. Наверно, даже не заметила, что он уходил. Как и Бабуля, он терпеть не мог поблизости незнакомцев. А сейчас еще та новая леди в доме Ремингтонов. Она сказала, что ее зовут Гадюка. Он не думал, что это на самом деле ее имя, но откуда ему знать.

Все утро он следил за домом на случай, если Панда, его владелец, тоже появится. Тоби никогда не встречался с Пандой, но был совершенно уверен, что тот прекратит посылать деньги, если узнает, что вместо Бабули он, Тоби, ухаживал за домом с тех пор, как в январе она заболела. Тоби требовались эти деньги, или его план жить здесь самостоятельно не сработает. Последний раз Панда был на острове два месяца назад и не позвонил Бабуле, чтобы на что-нибудь пожаловаться, из чего Тоби заключил, что хорошо убирался в доме.

Дамочка потушила сигарету в блюдце, оставленном на ступеньках.

– Хочешь, чтобы я что-нибудь сообразила тебе поесть?

– Не хочу я жрать.

Бабуля не позволяла ему так говорить, но она теперь не жива, а он должен как-то убедить эту, что может сам о себе позаботиться, а ей стоит убираться и оставить его в покое.

Она вытянула ногу и почесала коленку. Даже для белой женщины дамочка была уж чересчур белая с крошечными веснушками на руках. Тоби не верил, что она умеет готовить, потому что только и делала, что разогревала всякую всячину, оставленную Бабулей в огромном холодильнике. Будто бы он сам не мог с этим управиться.

Наконец она взглянула на него, но не похоже, что взаправду хотела его видеть.

– Торчать здесь я тоже не хочу. Во всяком случае, не больше, чем этого хочешь ты. – Голос ее звучал так, словно она по-настоящему устала, но он понять не мог, как она могла устать, ничего не делая целыми днями.

– Тогда почему не уедешь? – спросил Тоби.

– Потому что твоя бабушка оставила мне этот дом и сделала твоей опекуншей, а я понятия не имею, что с этим делать.

– Тебе ничего не придется делать. Ты можешь уехать. Я сам о себе позабочусь.

Она взяла пачку сигарет и уставилась на пчелиные ульи. Словно потеряла интерес.

Он прошел мимо нее и потопал по выложенной из камня тропинке вокруг дома. Почему бы ей не уехать? Он сам ходил в школу, сам себе готовил и стирал одежду, и все такое дерьмо. Разве он не делал это с тех пор, как заболела Бабуля? Даже те две недели, когда после похорон оставался с мистером Вентцелем. Бабуля считала, что каждый человек может позаботиться о себе сам, потому у нее не водилось много друзей, кроме мистера Вентцеля и Большого Майка, который возил ее к врачам. И еще Тоби к тому же заботился обо всем.

Он добрался до входа в коттедж. Они с Бабулей покрасили его три года назад – в ярко–голубой цвет со светло–серой окантовкой. Бабуля хотела покрасить в фиолетовый, но Тоби ее отговорил. А теперь ему хотелось позволить ей красить в любой цвет, какой бы она пожелала. Также как ему хотелось, чтобы он никогда ей не перечил и не доставлял огорчения, когда она не покупала ему новую компьютерную игру или еще по какому дурацкому поводу.

Он обхватил ствол огромного дерева перед домом – клен, про который Бабуля говорила, что он старше ее на много лет. Пока Тоби вскарабкивался на дерево, то ободрал коленку о кору, но продолжал взбираться, потому что чем выше взбирался, тем дальше от этой и от пчел, и от мыслей о леди из дома Ремингтонов. И тем ближе к Бабуле и папочке на небесах. И его мамочке тоже, но она оставила его, когда он был малышом, и он много о ней не думал. Бабуля говаривала, что любила свою дочь, но та была никудышным созданием.

Бабуля и его мамочка были белые, а он черный, как его папа, и как ни сильно Тоби сейчас скучал по Бабуле, по папе он скучал больше. Ему было четыре, когда тот умер. Папа работал монтажником–высотником, строил башни, самая опасная работа в мире, любой скажет, и погиб, спасая другого парня, застрявшего на большой сотовой вышке у Треверс–Бей. Дело было зимой, температура ниже нуля, да к тому же в пургу. Тоби отдал бы все, что у него есть, даже бы дал отрезать руку или ногу, лишь бы папа был сейчас жив.