Великий поход

Первая Арктическая эскадра, ядро будущего флота, шла с Балтики в Мурманск. Погода прекрасная, море спокойное, угля еще полно… Но вице-адмирал Август Францевич Унгерн нервничал. Он расхаживал по мостику, засунув руки в карманы кителя, посасывал маленькую трубку, купленную когда-то в Нагасаки и постоянно оглядывал горизонт. Что-то было не так, а что – понять он не мог. Что-то мешалось, словно камешек в ботинке – совсем как десять лет назад, когда «Мономах» только из-за взвинченных нервов капитана Унгерна не попал в японскую засаду.

– Да что с вами, Август Францевич? – не выдержал, наконец, капитан броненосца. – Может, врача позвать?

– Не стоит, – отмахнулся адмирал. – Спасибо за заботу, конечно, но врач нам скоро на своем месте понадобится.

И в тот же миг раздался крик сигнальщика:

– Дым на горизонте! Не меньше трех кораблей! Приближаются!

– Передайте по эскадре: корабли к бою готовить. И пусть «Пылкий» отойдет от эскадры и наблюдает за боем. Если что-то случиться – немедленно идти в ближайший порт и отправить отчет в Петербург, – приказал Унгерн.

– Вы уверены?

– Капитан Воронцов, – вздохнул Унгерн, – присмотритесь, эти дымы уже хорошо видно. И вы и сами можете заметить, что они выглядят несколько непривычно, особенно те два. И я вам даже больше скажу – это дым от нефти. А мы не слышали ни об одном боевом корабле с нефтяными котлами. И если их прятали…

Унгерн рассчитывал на то, что у эскадры есть минут десять. Оказалось – всего пять, и первые снаряды, упавшие неприятно близко от флагмана, явно не были двенадцатидюймовыми…

И тогда адмиралу стало действительно страшно. Ни один флот не имел орудий с калибром больше двенадцати дюймов и с такой чудовищной дальностью и меткостью. Их собственным орудиям придется молчать еще несколько минут… или рискнуть?

– Стволы на максимальное возвышение, усиленный заряд, огонь открывать по готовности! – И Унгерн снова поднял бинокль, игнорируя взлетающие рядом столбы разрывов. Наконец-то он смог рассмотреть врага… И это было немыслимо. Этих кораблей просто не могло существовать… Но они были и вели огонь.

Огромные – раза в полтора больше любого броненосца, с единственной трубой, с четырьмя башнями главного калибра и невероятно быстрые. Куда быстрее даже эсминцев, за исключением разве что «Новика»… Впрочем, один из этой четверки немного отличался – у него было три башни, но зато с тремя орудиями. Еще два корабля, державшиеся в тени «старших братьев» были поменьше, имели всего две башни – правда, опять-таки трехорудийных – и пока что молчали. Правда, от этого было не легче…

Постоянное метание позволило сблизиться с неизвестным врагом на дистанцию огня почти без потерь – потерявший от близкого разрыва руль и винты «Рюрик» не в счет – и хоть как-то ответить. И пусть двенадцатидюймовые снаряды бессильно рвались на броне, однажды «Императрице Екатерине» удалось попасть в палубу одного из монстров, повредив башню среднего калибра. Конечно, враг им не пользовался, наглядно демонстрируя правильность кое-каких новых идей, но все равно, это был хоть какой-то результат.

Но больше всего адмирала беспокоил флаг. Никогда прежде он не видел этого красного полотнища со свастикой в белом круге, и то, что флаг напоминал германский военно-морской, понимания не прибавляло. Невозможные корабли под невозможным флагом – фантазия, бред! Но их снаряды, раза в полтора тяжелее его собственных – вот они, то и дело рвутся рядом. «Императрица Екатерина» уже горит и потеряла ход, на «Мономахе» сорвана кормовая башня…

– Ваше превосходительство! – ворвался в рубку ошалевший сигнальщик. – Там… того… Еропланы!

Посмотрев на матроса, как на помешанного, Унгерн вышел на мостик – и замер. Даже без бинокля были отлично видны несущиеся почти над самой водой аэропланы, разительно непохожие на матерчатые «этажерки», не способные продержаться в воздухе и четверти часа. Вытянутые корпуса, узкие длинные крылья, мерцающие диски пропеллеров – их было не меньше двух дюжин, под каждым подвешено что-то, похожее на торпеду, и на всех один и тот же незнакомый символ – красная звезда…

Их не ждали – это было заметно. Но не менее заметно было и то, что для врага это привычный противник – в воздухе вспухли дымные клубки шрапнелей, забились непривычно большие митральезы, плюясь смертью – несколько аэропланов все же упали, но большинство сбросило свой груз и рванулось в небо.

Вражеские корабли прекратили огонь, увеличили скорость и рванулись в стороны.

Адмирал Унгерн насчитал четыре взрыва, два из которых достались монстру с тремя башнями, а враг, окружив тяжело осевший кормой корабль, поспешно ушел прочь…

– Господи помилуй, – выдохнул Воронцов, сняв фуражку и вытирая мокрый лоб платком, – пронесло!.. А все-таки, кто же это их так удачно отогнал?

– Идем вслед за аэропланами, – приказал Унгерн. – Думаю, мы это вскоре выясним…