Великий поход (СИ)

Ворон немного потоптался на месте и вернулся на свой наблюдательный пункт. В прошлый раз маскировку удалось сбить в полуметре от него. А сейчас…

— Вроде всё, княжич, — произнёс рядом со мной Прохор. Воевода скинул ауру и невозмутимо тёр какой-то тряпицей свой топор. Если бы оставался хотя бы малейший признак опасности, то богатырь ни за что не расстался бы со своей магической бронёй, — Порубили нечисть проклятущую. Ох и добрый ты мне подарок сделал, Алексей! Враз волколаков рубит!

— Да, — рассеяно ответил я и развеял атакующее заклинание, — Пользуйся на здоровье…

— Заметил чего? — подозрительно осмотрев разлапистое дерево, на котором сидел ворон, спросил воевода. Птица в этот момент взмахнула крыльями, поудобнее устраиваясь на ветке. Не заметить её было невозможно, но богатырь никак не отреагировал на движение. Если бы у птиц была мимика, то я мог бы поклясться, что чёрная птаха насмешливо улыбается, — Послать гридней проверить, пока дар Никиты не развеялся?

— Не надо, — замедленно покачал головой я и, с трудом оторвав взгляд от птицы, повернулся к полю боя, — Потери есть?

— Какое там! — довольно усмехнулся воевода, — Ещё с прибытком остались.

— В смысле? — не понял я, а Прохор указал в сторону задумчиво стоявшего в отдалении десятника.

Никита держал в руках подаренное мной ожерелье и пытался что-то с ним сделать. Я подошёл ближе и только тогда заметил, что мой подчинённый пытается прицепить к общей цепочке ещё один красный камешек.

— Это что у тебя? — с интересом спросил я и десятник тут же смущенно убрал руки за спину.

— Не знаю, княжич, — виновато ответил Никита, — Сперва подумал, что поломал подарок твой, но потом понял, что не так это. Когда гридней отпустил всех, а дар свой свернул, заметил, что в руке это вот держу. Не знаю как быть теперь. На общую нитку не садится, хоть ты тресни. Будто места на ней больше нет.

Воин протянул мне обе руки и продемонстрировал всё, что он пытался сделать до этого. В небольшом алом камне действительно имелось отверстие. Однако, как только к нему приближалась серебристая нить, что-то происходило. То ли дырка смещалась, то ли ветер внезапно дул, то ли руки дрожали у Никиты, но продеть шнурок не получалось.

— Не мучайся, — немного понаблюдав за безуспешными попытками подчинённого, посоветовал я, — Убери его куда-нибудь до лучших времен. Может позже пригодится.

Скрыть завистливые ноты в голосе мне не удалось и Никита тут же вопросительно посмотрел на меня. Немного подумав, я решил озвучить посетившую меня мысль.

— Я могу ошибаться, — сразу предупредил я, — И это чисто моё мнение.

— Неужто знаешь, что это за штука, княжич? — с надеждой спросил десятник.

— Не знаю, — покачал головой я, — Но вариантов, на самом деле, не так уж и много. Или это запасная батарея для твоего дара, чтобы гридней сразу в эту красную броню одеть. Или запчасть на случай поломки основного артефакта. Сколько там камней?

— Семнадцать, — не раздумывая ответил Никита.

— Может больше нельзя на одну нитку собирать, — предположил я, — Вот и пригодится, если испортится одна. Ну или…

— Что? — жадно спросил ратник, а я подозрительно посмотрел на него. В глазах подчинённого горел нездоровый ажиотаж и мне стало немного не по себе от такой его реакции.

— Или это первая часть следующей детали твоего набора, — всё же поделился третим вариантом я, — И если так, то только от тебя зависит когда ты соберёшь его полностью.

Возможно, говорить этого не стоило. Возможно, это могло привести к очень печальным последствиям. Или даже смерти. Но понял я это слишко поздно. Только тогда, когда увидел взгляд Никиты, которым тот смотрел на небольшой красный камень в своей руке.

Так смотрят на самое дорогое сокровище в мире, за которое готовы убивать. Не умирать, а именно убивать. Много и часто. Потому что только так десятник мог получить следующий камень. Конечно, только в том случае, если моя теория была верна. Однако, я не сомневался, что Никита будет проверять её до тех пор, пока не пересечёт черту.

— На данный момент могу точно сказать, что эта штука работает так исключительно с нечистью, — собрав в кулак всё своё хладнокровие, добавил я, — Она более живучая и магически насыщенная. С людьми такой номер не пройдёт точно.

— Если их мало, — не глядя на меня, возразил мне Никита.

— Нет, — категорично ответил я и накрыл камень своей рукой, — Вообще.

Воин, лишившись визуального контакта со своей прелестью, моментально пришёл в себя и растерянно тряхнул головой. Потом осмотрелся вокруг, оценил количество разбросанных тел и глубоко вздохнул, собираясь с силами.

— Прохор, — произнёс Никита, — Просьба у меня к тебе будет. У себя не подержишь каменюку эту? А то кабы чего дурного не вышло. Как взгляну на неё, так в глазах всё плывёт, а в голове только звон мечей, да кличи ратные.

— Княжичу отдай, — хмуро ответил воевода, от которого тоже не укрылось состояние старого приятеля, — У него сохранней будет. С нашей службой, неровен час, в поле все останемся. А он всяко выживет.

— И то верно, — протягивая мне опасный артефакт, ответил десятник.