Великий поход за освобождение Индии

Во дворе толпа накапливалась так, что было трудно вздохнуть. Под палящим прямо в темя солнцем можно было потерять сознание, но упасть было нельзя.

Храм впускал паломников неохотно, они вдавливались по одному в его узкие ворота.

Иван на мгновение ослеп от темноты и остановился, но поток чужой веры повлек его в известном ей, этой вере, направлении.

По углам полутемных и душных комнат, в которые вливались и выливались под напором человеческие тела, стояли фигуры Шивы, и, обращаясь к ним, паломники молились, иные шепотом, иные криком кричали.

Иван уже не сопротивлялся и не пытался что-либо понять. Его вдруг вынесло на солнечную веранду, и он вновь на мгновение ослеп. Посреди сплошь усыпанной цветами веранды стояли на возвышении три лоснящихся, откормленных белых быка, а с ними трое лоснящихся, в белых шелковых одеждах брахманов.

Все падали перед быками ниц, целовали их позлащенные копыта, и Ивану пришлось сделать то же самое. Неожиданно один из быков стал обильно испражняться, и с криками радости паломники стали ловить на лету бычачье дерьмо и в восторге вымазывать им свои руки, головы и лица. Иван дернулся назад, выпрямляясь, но тут же кто-то навалился сверху и со стуком опустил его на колени...

Дальше пришлось идти на коленях, потом ползти на четвереньках, приближаясь к священному алтарю. Он скрывалс за занавесями, подсвеченными множеством ритуальных светильников. Занавеси колыхались, и алтарь казался таинственным и зловещим. Подползая к нему, каждый на мгновение заглядывал внутрь, и когда дошла очередь Ивана, он сделал то же самое. Посреди алтаря стоял Шива. В дыму удушающе-благовонных курений, в колеблющемся пламени светильников он казался живым, и на мгновение Иван увидел того, кого родила Наталья...

Когда толпа вынесла Ивана на свет и отпустила, он вздохнул наконец полной грудью, поднял лицо к небу и грохнулся плашмя на спину в глубокий черный обморок.

Никого вокруг это не удивило. Двое паломников взяли его за ноги и оттащили под навес, где лежали еще несколько таких же бедолаг.

Вечером, сидя в роще под деревом, Иван курил, скрывая огонек в кулаке. Был он совсем невесел и, похоже, не знал, что делать и как жить дальше. Высокий и короткий писк вверху заставил его поднять голову. Нетопырь как будто радовался, что нашел Ивана, и, то взлетая высоко вверх, то пада и задевая перепончатым крылом голову, пел свою песню радости - словно водил ножом по тарелке. У Ивана даже не было сил отмахнуться. Он только поднял глаза и спросил устало и обреченно:

- Ну чего тебе от меня надо?

Их разделял очаг, только теперь пламени не было, остывающие угли мерцали в сумраке пещерного храма. Кангалимм сидела на своем месте. Она была в той же одежде, с черной кисеей на лице, с венком из лотосов на голове.

- У тебя есть с собой какая-нибудь вещь, оставшаяся от того человека? спросила колдунья.

Иван помедлил и, обойд вокруг очага, вытащил из кармана портсигар, присел, осторожно раскрыл его и протянул.

- Это он...

Кангалимм приблизила портсигар к лицу, нюхая серую пыль.

- Он что, так много курил? - удивленно спросила она.

- Нет, там раньше был мой табак, - торопливо объяснил Иван.

- Ты хорошо выучил наш язык, великий господин, - похвалила колдунья и вновь стала нюхать.

Иван напряженно всматривался, пытаясь разглядеть что-либо за кисеей, но это не получалось.

Колдунья взяла щепотку пепла, бросила его в очаг и положила портсигар на каменный пол.

- Не бойся того, кто прилетает к тебе ночами. Это и есть тот человек. Его дух воплотился в маленького летающего дракона.

- Ле-нин? - потрясенно прошептал Иван.

- Я не знаю его имени. Но это был великий человек. Он пришел в мир, чтобы изменить его, но мир не принял его.

- Ленин... - шепотом повторил Иван.

- Дух великого человека сам выбрал тебя, - продолжала вещать колдунья. - И ты должен оберегать его.

- А... а потом, что будет потом?

- растерянно спросил Иван.

- Потом его дух вселится в козла, потом в собаку, потом в слона, потом в черепаху, - спокойно и убежденно проговорила старуха и замолкла.

- А потом? - спросил Иван встревоженно.

- Потом он снова придет в мир, чтобы его переделать.

- А когда, когда это будет?! - закричал Иван в нетерпении.

- Считай сам, великий господин. Маленький летающий дракон живет пять лет. Козел живет десять лет. Собака живет пятнадцать лет. Слон живет сто лет. Черепаха живет триста лет. Считай сам.

- Не доживу, - прошептал Иван.

Вытащив золотой, царской чеканки рубль, он вложил его в длинную ладонь старухи, но монета упала, звякнув, на каменный пол и покатилась.

- В той жизни, когда ты любил меня, ты был щедрее, - сказала Кангалимм.

- Но у меня больше нет, клянусь, Кангалимм! - искренне воскликнул Иван.

И вдруг мгновенно и мертво колдунья ухватила его костяной рукой за причинное мужское место. От боли и ужаса у Новика полезли на лоб глаза.

- Ты любил меня в той жизни, полюби в этой, великий господин! - В голосе Кангалимм была насмешка.

- Рехнулась, старая карга?! - заорал Иван по-русски. - Пусти! Пусти, я тебе сказал!

- И коротко и резко Иван двинул колдунью кулаком влоб.