Великий полдень

В своих записках дядя Володя, будучи педагогом, хотя бы и домашним, фантазировал в этом направлении на тему воспитательную. В «Послании Иакова» он раскопал любопытные слова о том, что тот, кто покорит и укротит свой язык, тот сможет подчинить себе и жизнь, и мир. Из этого дядя Володя вывел целую педагогическую программу. Речь, дескать, идет вовсе не о тривиальном — что излишняя болтовня вредит, — а совсем о другом — о том, что, вознамерившись подчинить себе мир и жизнь, нужно начать с пересоздания языка, с новой системы понятий, которая, как и прежняя, должна войти в нашу плоть и кровь как нечто бессознательное. Изобретатель «секретной комнаты» даже разрабатывал специальную воспитательную методику — что то вроде нового психологического эксперимента. Суть эксперимента сводилась к тому, что от самого рождения воспитывать детей следует таким образом, чтобы ни под каким видом не сообщать им знания о цифре и вообще о дискретности всего сущего. Чтобы в самом языке не фигурировали обороты типа «один и еще один». Избегать всякого понятия о единичности и множественности и полностью уничтожить всякие упоминания о количественных характеристиках. Использовать исключительно правильные слова. То есть слова, которые обозначают некую часть реальности, но никак не затрагивают вопрос количества. Например: дрова, горючее, охрана, вооруженные силы, флот, толпа, природа, воздух и т. д. Для обозначения единичных объектов выйти из положения использованием прилагательных — «яблочное» вместо «яблоко»; «предметное» вместо «предмет». В результате в языке не останется ни единственного, ни множественного числа. Цель — совершенно истребить, стереть грань между единичным и множественным, преодолеть такие понятия как «много» и «мало», «больше» и «меньше». Таким образом, любые измерения сделаются бессмысленными. К примеру, для чего считать яблоки, если важно лишь то голоден человек или нет? Если человек не голоден, то считать яблоки ему вообще не резон, а если да, то актуален лишь вопрос — хватит ли их для того, чтобы насытиться. Точно также следует поступить и со временем. Никакой дробности, никаких единиц измерения. Любая единица измерения — бессмыслица. В реальной жизни мы на каждом шагу убеждаемся в абсурдности любого абстрагирования. Наше существо не «ощущает» никакой кратности или дискретности. Всегда, при любом подсчете и в любом процессе имеется «бесконечная дробь». Есть лишь достаточность или недостаточность того или иного. Для пущей убедительности этого подхода подробно описывался некий частный эксперимент. Опыт с возможно долгой задержкой дыхания. Когда человек «добровольно» задерживает дыхание, а затем фиксирует свои физиологические ощущения, то выясняется, что при достижении определенного момента сознание как бы «проваливается», хотя человек еще продолжает ощущать себя. В конце концов безусловные рефлексы возобладают, и человек все таки делает вдох. Однако анализ субъективных ощущений в промежуток времени, непосредственно предшествующий вдоху, показывает, что не существует никакой определенной и постоянной количественной характеристики критического порога. Даже если в легких еще присутствует какой то запас воздуха, он, этот запас, для нас как бы перестает существовать. Независимо от его количества. Перестает существовать для нас и время как таковое. Все это как нельзя более убедительно доказывает, что истинное «бытие» предмета нисколько не зависит от фикций количественности и протяженности — как в смысле материальном, так и в смысле времени.

Иногда, впрочем, это были все же чересчур завернутые рассуждения. Но чтение записок даже в наиболее темных их местах наводило меня на сходные размышления… Я вдруг ловил себя на том, что брал карандаш и набрасывал рядом собственные комментарии к тому или иному разделу. Относительно фатального воздействия на нас чисел я приписал следующее наблюдение, касающееся личных переживаний.

В прошлом я не раз мучился, размышляя о быстротечности времени и собственном возрасте. Теперь я знаю, как и отчего это происходило. К примеру, цифра двадцать (лет) представлялась мне почти ничтожной, хотя это, может быть, полжизни. Она, эта цифра, представлялась ничтожной именно из за своей «числовой» сущности. Что такое для нашего сознания двадцать единиц чего либо? Сущая безделица. Ухватить их умом ничего не стоит. Невольно мы выказываем такое же отношение и к указанному периоду времени. Особенно, если наше сознание работает в поверхностном, бытовом режиме. Мы прикидываем свой возраст, словно перебираем гроши в кармане. Даже если исчислить этот промежуток в секундах и получить астрономическую цифру, то все равно это будет цифра окончательная… Но ведь годы, да и вообще время, не может измеряться какими бы то ни было квантами или единицами. Каждый конкретный год, день, минута — вещи чрезвычайно субъективные, многомерные и никак не сравнимые с любыми другими подобными отрезками. Не говоря о том, что их совокупность не есть простая арифметическая сумма.