Великий полдень

Еще не хватало, чтобы он меня к ней приревновал, промелькнуло у меня в голове.

— А вот мне никак не удается ее разговорить, — искренне посетовал Папа.

— Раз такое дело, — вмешался Толя Головин, — может быть, ты, Серж, еще кое-что у нее попробуешь выяснить? А? — деловито осведомился он. — Мы знаем об этой чудесной девушке очень мало. Кроме того, что родители зачали ее чуть не на вершине мира, на полпути к Шамбале, нам практически ничего о ней не известно. Какие у нее, в конце концов, цели. Может, она чего против Папы имеет…

— Нет, нет! Ничего этого не надо, Толя, — остановил его Папа. — Так даже лучше. Не надо нам никаких досье. Мало ли, что еще выяснится. В этой ее загадочности самая прелесть, самая соль. Я ей верю, а вера не нуждается в доказательствах. Наш о. Алексей так и сказал: мол, если соль потеряет свою силу, то кто вернет ее ей?

— Это, вообще-то, не о. Алексей сказал, а Иисус Христос, Папа, — уточнил я.

— Ну это все равно.

— Я знаю одно, ты, Папа делай свое дело, а я буду делать свое, — настаивал на своем Толя Головин. — Я все ж профессионал и при исполнении. На мне ответственность. Честь мундира и все такое. Иначе я и зарплату у тебя брать не стану.

— Ладно, Толя, делай, как знаешь, — вздохнув, согласился Папа. — Но все-таки насчет соли ты прими к сведению.

— Что же я, Папа, простой психологии не понимаю? — проворчал Толя Головин и как ни в чем не бывало продолжил свой доклад.

Я рассеянно слушал, так и не поняв, что же они все-таки решили насчет нашего маршала Севы.

Толя Головин перешел непосредственно к вчерашнему инциденту на контрольно-пропускном пункте. Сразу после утреннего совещания ему удалось связаться с самим Парфеном, братом ужасного Еремы. Парфен, хитрая лиса, явно юлил и лицемерил, говоря, что за брата никак отвечать не может. Он сам по себе, а брат сам по себе. Действительно, придраться было трудно: в административном округе Города, в котором Парфен официально председательствовал в органах самоуправления, в отличии от нескольких соседних мятежных округов, стояла образцовая тишь и благодать, а сам Парфен всячески демонстрировал лояльность центральной власти. Он добился аудиенции в штабе маршала Севы и предложил идею совместного гражданско-армейского патрулирования. Однако было хорошо известно, что Парфен фактический хозяин ситуации и в соседних округах, а недавняя, явно показная размолвка с младшим братом никак не могла поколебать родственные узы. Да и ужасный с виду Ерема был бы проглочен акулой-братом прежде, чем ему пришла бы в голову мысль своевольничать. Тем не менее формально у них все было обставлено комар носа не подточит. Конечно, Папе, если уж на то пошло, было плевать на формальности, но в данный момент, когда уже в полную силу заработала предвыборная машина, он не спешил срывать маски с мнимых союзников.