Великий поворот. Как Америка отказалась от свободных рынков

Я был удивлен убедительностью доказательств в пользу конкуренции. Мы всегда знали, что конкуренция снижает цены и повышает реальную заработную плату и уровень жизни. Но эмпирические свидетельства также показывают, что конкуренция полезна для инвестиций, а также позволяют сделать вывод о том, что она способствует инновациям и росту производительности. Вместе с тем экономическая теория предполагает возможность существования чрезмерной конкуренции. Можно ожидать обнаружения таких рынков, по крайней мере, в некоторых отраслях и в некоторые периоды времени, где конкуренция оказывает отрицательное воздействие на инновации. Но у нас практически нет таких свидетельств. Почему? Это история о собаке, которая не залаяла. Я читал и обсуждал множество работ, показывающих, что конкуренция полезна для экономического роста (Buccirossi et al., 2013). Но я не видел ни одной статьи, в которой убедительно показывалось бы, что защита действующих участников рынка при помощи патентов, барьеров входа или любой другой стратегии приводит к повышению производительности. Весьма маловероятно, что если бы существовали данные, подтверждающие этот эффект, он не был бы обнаружен ни одним исследователем. Собака не залаяла, это ключевая улика. Но почему так трудно найти хотя бы отдельный пример? Я думаю, что ответ на самом деле довольно прост. Стандартная теория не полна, поскольку она игнорирует политические стимулы компаний, которые лоббируют ослабление конкуренции и воздвигают барьеры входа. Они часто преуспевают по неправильным причинам, и именно поэтому свободные рынки хрупки. Но в тех редких случаях, когда их аргументы обоснованны, их успех почти гарантирован. В результате эмпирическое распределение отраслей смещено в сторону недостаточной конкуренции, и мы почти никогда не наблюдаем отрасль на неправильной стороне кривой инноваций / конкуренции.

Я был удивлен силой и устойчивостью институтов, выходящих за пределы их первоначального замысла. Это привлекло мое внимание при сравнении Европы и США. Прожив почти одинаковое количество времени по обе стороны Атлантики, я могу сказать, что Европа сталкивается с серьезными проблемами, вероятно, более глубокими и опасными, чем те, с которыми сталкиваются США. Кроме того, за последние тридцать лет европейские страны обычно не находились в авангарде эффективной и инновационной экономической политики. Тем не менее политика ЕС в области конкуренции стала сильнее, чем политика США, и граждане ЕС от этого выиграли. Истоки этого можно проследить до разработки Единого рынка, института, в значительной степени вдохновленного лучшими умами своего времени. Здесь есть ирония. Причина, по которой потребители ЕС сегодня находятся в лучшем положении, чем американские потребители, заключается в том, что Европа приняла американские правила игры, от которых сами США отказались.

Я был удивлен масштабами и хитросплетениями финансирования политических и лоббистских кампаний в США. Хотя такое финансирование осуществляется открыто, его трудно отследить. Оно спрятано у всех на виду, сопровождаясь шумом, который необходим для правдоподобного отрицания. Институты и группы интересов создают динамичную экосистему. Институты формируют игры, в которые играют лоббисты, и сами находятся под влиянием политических решений. В чрезмерно сложных институтах часто заложена экономическая неэффективность, которая постоянно поддерживается лоббированием. В качестве примера можно привести систему здравоохранения. Как пациент и особенно как родитель маленьких детей, я, естественно, замечал сложности, издержки и вопиющую неэффективность этой системы. Но я не до конца понимал масштаб проблемы, пока не начал исследовать данные.

Я был удивлен тем, что узнал об интернет-гигантах. Как и (почти) все, я пользуюсь редактором Word для создания документов, у меня есть приятные воспоминания о моем первом MacBook, я помню, как впервые увидел продуманный дизайн домашней страницы Google, я заказываю на Amazon и общаюсь с друзьями и семьей при помощи Facebook, Instagram и WhatsApp. Исследование этих фирм помогло мне яснее понять, насколько они исключительны, а насколько нет. Это, безусловно, замечательные компании, но их воздействие на экономику далеко не так велико, как мы могли бы подумать. По крайней мере, пока. Я очень надеюсь, что они смогут воплотить свою изобретательность в вещи, которые имеют большее значение, чем твиты, таргетированная реклама и милые фотографии. Но я также убежден, что они слишком укрепились на своих рынках и нуждаются в более сильной конкуренции.