Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Заряна мельком озирается на Сальвия и продолжает рубить воображаемого противника мечом. Видно, что упражнения причиняют сарматке боль, но упрямая девушка не сдается.

– Меня не интересует золото. Я принцесса, и когда вернусь – стану правительницей своего народа. Но прежде я должна вернуть своего брата.

– Вот именно! – цепляется за слабое место амазонки Сальвий. – Деньги позволят продолжить экспедицию. К тому же просто так покинуть город этот шакал, называющий себя волком, нам не даст.

– Есть только одно «но», – с облегчением отбрасывает меч и падает в пряные, разгоряченные знойным солнцем травы Заряна, – маленькое такое и незначительное… Убедить бывшего царя продать свой народ… То есть пытки не смогли, а мы сможем?

Сальвий плюхается рядом и, ловко поймав цикаду, подносит ее в кулаке к уху. «Поглоти, Посейдон, этих царей и принцесс», – вслушивается в стрекот насекомого бывший гладиатор. Пальцы чуть напрягаются, сдавливая хитиновый панцирь, и цикада испуганно замирает. Вот так… Он разжимает ладонь и, сильно дунув, отправляет крылатого певца в родную стихию.

– Ну отрекся от богов, ну надел шутовской колпак… – Сальвий непонимающе морщит широкий лоб. – Какая разница? Какое ему вообще дело до парфянской земли? Его Сирия далеко на закате.

Обрывок фразы невольно слышит сам Деметрий, которого один из стражников, ловким движением освободив грека от оков, пинком посылает к Сальвию и Заряне. Ослабевший грек теряет равновесие и падает на землю. Он ложится на спину и улыбается безумной улыбкой, глядя в безоблачное небо.

– Какое мне дело до Антиохии? Это мой город… По крови предков мой…

Дождавшись, пока тюремщики отойдут, Заряна присаживается на колени и осматривает обнаженный торс грека – торчащие ребра покрыты синяками и ссадинами от ударов палками.

– Боги… Что они с тобой делали?

– Родина нынче негостеприимна… А ты правда убил гишу? – с любопытством обращается грек к Сальвию.

Чернокожий гигант приосанивается, но ловит насмешливый взгляд Заряны.

– Как тебе это лучше сказать?.. Скажем так, приложил к этому руку… Это сделала она, – добавляет он после секундной паузы, – но я вовремя отвлек гадину. Но ты понимаешь, об этом не надо кричать на каждом углу.

Деметрий с восхищением смотрит на Заряну.

– Вы отмечены богами, раз убили гишу… Я догадываюсь, что задумал Галикеш, и знаю, зачем меня вам кинули… – смеется царь, хрипло откашливаясь. – Словно я кость…

– В горле… Это точно! – подтверждает сарматка.

– С какой стати, грек, мы должны отказаться от двух талантов золота? Ты представляешь, сколько это? – недобро щурится Сальвий.

Деметрий усмехается и срывает яблоко с ветки, покорно склонившейся к его лицу.

– Я? Будучи когда-то царем?

– Хватит! – громко обрывает препирательство мужчин Заряна. – Лично мне плевать, кто ты такой и сколько дают за твою тощую задницу. Я иду в Хань! Да… В Хань! – неуверенно повторяет девушка, подумав над правильностью произношения.

Деметрий поднимается на локте, глядя на Заряну горящими глазами.

– Вот как? Вижу, ты сильно заблудилась!

– Какое твое дело? – отмахивается сарматка.

Деметрий вновь откидывается на траву, откусывая яблоко.

– Когда я жил в Нисе у Митридата, познакомился с одним купцом из тех земель. Он вез шелк, что дороже любого золота…

– Что ты еще знаешь? – оживляется Заряна.

Деметрий не спеша жует яблоко и нарочито небрежно растягивает слова:

– Когда твой плен не предполагает регулярного избиения и поноса от дерьмовой еды, у тебя есть время послушать и кое-что хорошенько запомнить!

– Да говори ты быстрее, пока не сдох! – не выдерживает Сальвий.

Сирийский царь неожиданно бодро вскакивает и пристально смотрит на сарматку и нубийца.

– Я знаю дорогу в Хань. Но вам придется подумать, как решить вопрос с Галикешем. И вероотступником я становиться не собираюсь. Напрягай мозги, «бессмертный»! Уверен, моя жизнь стоит ключа к вечному богатству!

Стражники, и до того испытывающие нетерпение, бросаются к Деметрию, как только он поднимается на ноги. Беседа окончена, пленнику пора в темницу, Галикеш не дает ни одной свободной минуты, чтобы прийти в себя.

Проводив сочувственным взглядом несчастного пленника, Заряна вновь берется за меч. Сальвий какое-то время молча наблюдает, но, верный своей язвительной натуре, не может удержаться от едкого замечания:

– Смотрю, ты вдохнула силу гишу!

– Да, – выдыхает амазонка, стараясь не показать, как тяжело даются ей упражнения, – хотя лучше бы ты это сделал, Геракл!

– Слушай, девочка, – взвивается пират, – что тебе не нравится? Мы в почете, при дворе. Нам не надо жрать траву и сусликов в погоне за мечтой!

Заряна делает сложный выпад, закусив губу, чтобы не закричать от боли.

– Точно подметил! За мечтой! Ты можешь оставаться… Мы друг другу кровью не клялись… – воительница точным ударом срезает ветку с дерева и на лету подхватывает плод. – Хотя яблоки здесь божественные… Будет не хватать…

– И как ты вытащишь его?