Великий Сибирский Ледяной поход

Переход по Кану тяжело отозвался на состоянии дивизии. Еще не оправившись после разгрома у Красноярска, части подверглись новому испытанию, выведшему из строя большое число людей обмороженными. Длинный неведомый путь впереди представлялся теперь особенно грозным и чреватым всякими лишениями. Суровая сибирская зима впервые дала себя почувствовать и оказалась страшнее, чем мы ожидали. На следующих переходах поступили донесения о добровольно отставших людях, хотя число их было незначительно. Лично я пришел к убеждению, что к подобным экспериментам без крайней необходимости прибегать больше не следует: суровая природа сильнее нас и страшнее возможных встреч с противником.

В ночь с 10 на 11 января 8-я дивизия имела ночлег в деревне Филипповке (Высотина), откуда предполагалось свернуть на Канск вдоль железной дороги и большого тракта. Однако с выходом к железной дороге у ст. Заозерная выяснившаяся обстановка заставила генерала Войцеховского изменить направление.

К этому времени левая колонна 2-й армии, в командование коей вступил генерал Вержбицкий, двигаясь благополучно вдоль большого тракта, достигла линии реки Кан, к югу от города Канска. Вслед за нею продвигалась сводная колонна под общим начальством генерала Сахарова, в состав которой вошли остатки Степной группы, 1-й кавалерийской дивизии, Енисейской казачьей бригады и несколько мелких частей. Сведения, собранные этими колоннами при движении от Красноярска, определенно установили, что район Канска сильно занят; здесь сосредоточены были несколько партизанских отрядов, к которым присоединился гарнизон Канска и население ближайших деревень. В задачу этой пестрой группы не входила, по-видимому, попытка остановить отходившую на восток армию: их желание ограничивалось только охраной своего района от ограблений и экзекуций, коим местное население подвергалось раньше. От Канска оборонительная линия спускалась на юг по реке Кан, примерно до района деревни Аманаш. Наступление головных частей колонны генерала Вержбицкого встретило упорное сопротивление на заранее подготовленной позиции и было отбито с потерями; на следующую ночь пришлось прорываться в промежуток между населенными пунктами.

Не желая без крайней надобности подвергаться потерям, генерал Войцеховский приказал Уфимской группе обойти укрепленный партизанский район, двигаясь на деревни Бородино, Усть-Ярульская, Подъян-да и далее на деревню Александровка. По-видимому, генерал Войцеховский считал возможным пойти на некоторую потерю времени, так как армия вышла уже в район, занятый чешскими эшелонами; шедшая в хвосте Польская дивизия к этому времени была сосредоточена главными силами у ст. Клюквенная и должна была принять на себя первый удар красных, при движении их от Красноярска на восток.

Двигаясь беспрепятственно, Уфимская группа к вечеру 13-го сосредоточилась в огромной деревне Александровке, в 20–25 верстах северо-восточнее деревни Подъянды, и здесь впервые за два последних месяца имела полную дневку. Был дан больше чем полный отдых: большинство людей получило баню, о которой начинали забывать и которая была так необходима ввиду свирепствовавших в рядах армий всех видов тифа.

На 15 января был приказан переход в деревню Тинское, лежащую на большом тракте. Ввиду значительной величины перехода – около 50 верст – намечался на второй половине пути большой привал. Остановка произошла, однако, значительно раньше. Пройдя около 20 верст от деревни Александровки, колонна остановилась в маленькой переселенческой деревушке, чтобы пропустить части 3-й армии, шедшей наперерез нашему движению. Через несколько минут после остановки я был вызван к генералу Войцеховскому; в его хате, кроме него, я нашел генерала Бангерского и начальника штаба армии генерала Щепихина[127]. Генерал Войцеховский объяснил неожиданную задержку, сообщив, что 3-я армия и сводная колонна генерала Сахарова решили идти по ряду переселенческих пунктов, разбросанных в тайге южнее железной дороги. Путь этот должен был вывести на большой тракт где-то около Нижне-Удинска, но где именно, точно никто не знал. Генерал Войцеховский объявил собравшимся, что, ввиду временной небоеспособности частей и возможности встретить на большом тракте крупные партизанские отряды, он решил с Уфимской группой свернуть на дорогу 3-й армии; по-видимому, его пугала перспектива прохода через район грозного Тайшета.