Великий Сибирский Ледяной поход

Войдя в собор, я увидел, что двенадцать гробов с останками юнкеров и солдат нашей школы стоят отдельно от других. В ближайшем от меня гробу я увидел труп портупей-юнкера Дьяченко. Рядом с ним был труп, изуродованный до неузнаваемости. Я понял, что это мои юнкера, не найдя тела Дымченко, заменили его другим, быть может даже нашим врагом. Их тайну я не выдал, и таким образом в братской могиле «колчаковцев» оказалось тело постороннего.

Похороны состоялись на Эгершельдском военном кладбище. Перед открытой могилой говорились речи. Помню, что из всех речей мне больше всего понравилось слово Николая Дионисьевича Меркулова. Он говорил с большим подъемом…

Безвестные герои

Описав события в таком виде, как они представлялись рядовому бойцу правительственных войск, считаю нужным дополнить это описание повествованием о, так сказать, внутреннем механизме борьбы. Как о том было сказано выше, поручик Суражкевич получил от полковника Рубца приказание протолкнуть к Гайде побольше верных людей. Поручик Суражкевич приказание выполнил. К гайдовцам пролезли юнкера Соколов, Курилко, Потерня, Пашкеев, Ковалев, Смирнов. Пасечников и несколько других, всего 18 человек, из них 6 юнкеров и 12 из унтер-офицерских батальонов (2-го и 3-го), пройдя к Гайде как не желающие служить у Колчака и как верные идеям сибоблдумовцев (Якушев в это время распространял массу прокламаций).

Здесь я считаю своим долгом отметить, что юнкер Пашкеев был из моей роты и до получения письма поручика Суражкевича в январе 1935 года я не знал истинного положения вещей с побегом означенного юнкера; я считал, что Пашкеев предатель. Дело в том, что поручик Суражкевич с моего ведома выбрал только двух юнкеров из моей роты: Соколова и Курилко. Относительно же Пашкеева он тогда мне сказал, что это крайне ненадежный человек. Пашкеев вскоре бежал из роты. С описываемых событий прошло пятнадцать с лишним лет, и только сейчас, благодаря письму поручика Суражкевича, я узнал, что Пашкеев был верным человеком, что мне была дана умышленно ложная его характеристика и само бегство его было подстроено Суражкевичем с ведома полковника Рубца.

Когда наступило начало ноября месяца, полковник Рубец получал полные сведения о всех делах Гайды. Соколов был убит в поезде гайдовцев потому, что его выдал предатель – юнкер Потерня, а знал он Соколова оттого, что был связан с ним: полковник Рубец установил такой порядок, что один связывался только с одним. Отправив к Гайде 18 человек, полковник Рубец и поручик Суражкевич рассчитывали, что из 18 человек трое будут провокаторами, и полагали, что трое агентов погибнут от рук гайдовцев и еще трое других погибнут от рук розановской контрразведки. Но среди агентов оказался только один провокатор – вышеупомянутый юнкер Потерня.

В первых числах ноября, когда все сведения говорили за то, что восстание будет вскоре, полковник Рубец дал поручику Суражкевичу следующую задачу. Всех агентов оставить у Гайды, но их роли распределить таким порядком, чтобы: первый перебежчик вернулся к нам и явился бы лично к поручику Суражкевичу за 20 часов до боя. Второй перебежчик проделал бы то же самое за 12 часов до боя. Третий – за 6 часов до боя. Четвертый – за полтора часа до боя. Пятый – через 1 час после начала боя. Шестой – через 3 часа после начала боя. Седьмой – через 6 часов после начала боя. Восьмой – через 12 часов после начала боя. Девятый – через 24 часа после начала боя. Десятый – через 2 суток после боя. Одиннадцатый – через 3 суток после боя. Двенадцатый – через 4 суток после боя.

Таков был расчет, произведенный на 12 человек. При этом люди до боя не менялись, люди же, назначенные к перебегу во время и после боя, были назначены парные, то есть если чины правительственных войск одного убьют, то к нам идет его заместитель. Об этом плане можно сказать только одно: «Что и говорить, план – смелый».

К началу ноябрьских событий у Гайды имелось 23 правительственных агента, из них 17 человек были от Учебной инструкторской школы, 3 человека – от крепостной роты, остальные 3 человека – от других частей правительственных войск.

Накануне боя к поручику Суражкевичу явился первый перебежчик. После этого последовала погрузка батальона школы и отбытие его в город. 18 ноября перебежчики являлись аккуратно. Был только один несчастный случай: чинами правительственных войск был убит агент восьмой очереди – юнкер Курилко, перебежавший через 12 часов после начала боя. Заменен он никем не был, так как его пара была убита, как потом выяснилось, нами же (чинами правительственных войск), в рядах Гайды.

Во время боя то и дело раздавалось по штабу крепости: «Поручика Суражкевича требует вниз перебежавший какой-то гайдовец». Вспоминая это, поручик Суражкевич заявляет: «Крыли мы тогда гайдовцев, как хотели, потому что знали все. Вот поэтому-то весь бой полковник Рубец провел как по написанному и вот почему не удалась провокация Сыромятникова, когда он уверял нас, что вокзал никем не занят, и слал нас на гайдовские пулеметы, но мы-то знали все!»