Великий старец Клеопа, румынский чудотворец

Ни один из учеников не стал ждать до следующего урока. Те, кто думал, что ответ простой, сформулировали вопрос тут же, а другие сразу задумались, решив, что нужно еще поразмыслить. Третьи оживились, стали советоваться друг с другом и, выйдя из школы, пошли к старцам порасспросить их, чтобы найти серьезный ответ. Таким образом, все монахи монастыря, а их было до сотни человек, невольно оказались заняты этим вопросом.

Во множестве собранных вопросов раскрылись даже у самых простых учеников качества экзегетов, догматистов и даже историков. Одному хотелось узнать, что хотел сказать Иисус фразой: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? (Ин. 21, 22). Это была проблема его жизни. Ему хотелось узнать, таким образом, возможно ли бессмертие на земле и не жив ли еще до сих пор апостол Иоанн, как ему было обещано? Хотелось, может, для того, чтобы найти его и задать и ему несколько вопросов.

Другой хотел узнать, что делал Иисус между двенадцатью и тридцатью годами: «Что касается остального, то я знаю все в Священном Писании, и этого мне достаточно», — пояснил он. Многие отцы постарше заявили, что они попросили бы, как это было во времена древних отцов, чтобы им сказали «слово на пользу души».

Мне захотелось узнать и мнение отца Клеопы, монаха с большим духовным опытом и умного человека.

— Я бы спросил у воскресшего только это: «Что мне делать?», — ответил он.

— Но, — спросил я в свою очередь отца настоятеля, — разве вы не знаете, что надо делать? Разве вы не находите ответа на этот вопрос в Писании и у святых отцов?

— Как не знать? — ответил он. — Знаю даже для других, для других, может, знаю даже лучше, чем для себя! Но хотел бы все же получить ответ именно для меня, вот такой: «Клеопа, путь твоего спасения лежит вот здесь», или: «вот там».

Но, подумав, отец Клеопа отказался от этого вопроса:

— Думаю, я не спросил бы его ни о чем. Знаю я, что мне надо делать, и не хочу досаждать Богу. Священное Писание дает ответы на все вопросы. Воскресший твоего преподобия не смог бы ответить лучше, чем ответил Иисус, будучи спрошен богатым юношей. Может, я спросил бы его, как оно там, но разве он смог бы что-нибудь добавить к тому, что сказал об этом святой апостол Павел? В конце концов, в духовной жизни не существует «отсюда и дотуда». Но я все же был бы счастлив увидеть его и услышать! Что он сказал бы, чего ему хотелось бы, потому что все, что он сказал бы, было бы необычайно и важно. Но если бы все же нужно было во что бы то ни стало, обязательно задать вопрос, то я остановился бы на прежнем: «Что мне делать?»

По этому случаю я спросил мнение и братий-богословов из монастыря. Первая их реакция была характерной: «Что из того, что мы знаем, и из того, во что верим, действительно существенно?»

Этот же вопрос, заданный группе интеллектуалов разных возрастов, выявил разные недоумения, которые могут быть обобщены в один вопрос: «Есть ли Бог или нет?» А когда я спросил их мнение о вопросе, заданном отцом Клеопой, все согласились в том, что это единственный правомерный вопрос. Он включал в себя все остальные вопросы, и, что особенно важно, в нем было место для Бога и для человека, его настоящего положения и вечного, взятого в аспекте личностном и решающем.

Не было другого такого, как он

В свои «сто без трех», как он любит говорить, когда его спрашивают, сколько ему лет, Михай Стефэноае рассказывает нам с большим пафосом о том человеке, который, когда клал свою руку на его голову после исповеди, казался ему небесным святым.

— Через папу я познакомился с Батюшкой. У папы была хорошая дойная корова, она давала по двадцать литров молока в день, а тогда, после войны, не было скота у монастыря, он был беден. Папа сказал так: «У меня есть хорошая дойная корова, и я приведу ее сюда, в монастырь. Я живу один с бабкой и все больше пощусь, мне не нужно столько молока. Приведу ее сюда». Три года он водил корову в монастырь Слатина. Летом отводил ее в монастырь, а зимой приводил домой.

Мне отец Клеопа говорил: «Ты мне как сын», — хотя он был младше меня на четыре года. Он мне рассказывал свою жизнь, с тех лет, как был маленький. Он был очень верующий, и когда я приходил к нему, он говорил: «Матерь Божия да благословит тебя, Матерь Божия да благословит тебя!» Он был как святой. Большую веру имел в Бога и в Матерь Божию!

Коммунисты хотели сделать из монастырей музеи, чтобы осталось по одному монаху, как хранители чтобы были. Отец Клеопа склонял голову и говорил: «Бог выше. Бог сделает по Его ведению, не как они хотят». Но не говорил им вслух, а то его арестовали бы на месте.

Отец Клеопа рассказал мне все детство Антония Плэмэдялы. Он был преподавателем в Бухаресте, и ни один монастырь не принимал его, боясь коммунистов.