Великое кочевье

- Вы все - умнейшие люди. Вы поймете, что никакой мне пользы от продажи пантов нет. У вас в городах есть банки: положил деньги - и покоен. Даже проценты растут. А у нас банков нет. Вот я и придумал себе свой собственный банк - маральи панты. С пантами я могу во всякое время ехать в Монголию и в Китай - по всему Востоку, везде меня примут и дадут золото.

- Ну, а если мы тебе половину заплатим не бумажками?

- У вас серебра не хватит. Считайте, за два пуда пантов - пуд серебра.

- Дорого просишь, Сапог Тыдыкович.

- Если бы я продавал, так после такого слова и разговаривать бы не стал.

В лампе догорели последние капли керосина. Огонь погас. Хозяин и гости еще долго сидели за столом. В руках у них слегка светились граненые стаканы. На скатерти лежала тень оконной рамы.

3

Самый обширный маральник в аймаке принадлежал Сапогу: большая гора с густым лесом и мягкими полями альпийского луга, с отвесными скалами и многими распадками, с веселыми речками и родниками была обнесена такой высокой изгородью, что верхнее бревно даже рослый всадник не мог рукой достать. Тесовые ворота были замкнуты полупудовым замком. Возле них стоял небольшой аил, в котором жил старик-мараловод Кучук.

Роса на траве лежала каплями зрелой голубицы. Стройные лиственницы показывались из тумана. В просветах голубело спокойное небо. Стадо светло-саврасых зверей поднялось на гранитный гребень, к высокой зигзагообразной изгороди. Летом звери нарядные: на крутых грудях - черные шали, на месте хвостов - палевые салфетки, крепкие шеи высоко вскинуты, на легких головах - причудливые кусты, покрытые темно-серым пухом; тонкие ноги - словно туго натянутая тетива. Когда рядом с аилом Кучука два костра бросили ввысь столбы дыма, звери гурьбой сбежали вниз и спрятались в густой чаще у речки.

Всадники двинулись развернутым строем. Рядом с хозяином ехал Северцев на косматом коне, которого звали Бурко-маралогон. Когда-то зверь копытом рассек коню верхнюю губу. С тех пор Бурко невзлюбил саврасых рогачей.

- Есть у меня один марал, такой черный, какие бывают только в наших алтайских сказках. Я думаю, что он священный, - говорил Сапог. - Ох и хитрый зверь! Два года подряд никак не могли загнать в станок. Вон побежал он. Смотрите! Какой черный да красивый!

Бурко закусил удила, прижал уши, вытянул шею и помчался за зверями. Северцев тщетно дергал поводья. Сучья хлестали его по животу, царапали лицо.

- Брось повод! - кричал Сапог. - Теперь коня не остановишь.

По щеке Северцева текла кровь, глаза слезились. Наконец он ослабил повод и уткнул голову в гриву лошади.

Стадо рогачей вылетело на полянку. Впереди скакал черный марал, прыжки его были смелы и широки, голова высоко вскинута, тяжелые рога лежали на спине. Ни чаща, ни каменные выступы не могли замедлить его стремительного бега. Стадо едва поспевало за ним.

Бурко настигал их. Северцев крепко стиснул в руках пряди вороной гривы. Он боялся, что на крутом повороте упадет с коня и разобьется о каменные остряки. Он спрыгнул бы на землю, если бы конь на секунду замедлил бег.

Маралы выскочили на каменный гребень и стремительно побежали рядом с изгородью. Всадники срезали угол и на минуту оказались впереди Северцева. Они громко ухали, кричали и махали руками, чтобы не пустить рогачей обратно в низину, в густой кустарник.

Слева показалась высокая изгородь - открылок. Выше открылка с земли встал строй алтайцев с хворостинами. Черный марал заметил их и круто повернул влево, под гору. На него кричали, махали хворостинами, но он, округлив безумные глаза, скакал прямо на людей. Ногон упал перед ним, сжался в комок. Когда вихрем пронесся зверь и следом проскакал Бурко, старик поднял голову и в двух четвертях от себя увидел на земле глубокую царапину от маральих копыт.

Стадо бежало вниз. Слева - изгородь, справа - изгородь, сзади - шумная ватага, а впереди - ворота, сулящие избавление от погони.

Послышался звук, похожий на выстрел: алтайцы захлопнули ворота. Девять рогачей очутились в маленьком дворике. Со всех сторон крепкие заплоты. Наверху сидели люди и махали хворостинами, тыкали палками в потные маральи бока. Звери лягались, фыркали и пятились от распахнутых нижних ворот в противоположный угол.

Сапог взял с собой двух верховых и поскакал наперерез черному маралу, который мчался второй раз по тому же самому кругу. Рот зверя был широко открыт, язык вывалился, как тряпка.

"Сгорит зверь... Самый лучший".

Алтайцы направили лошадей вслед за Бурком, они хотели нагнать его и схватить за ноздри, но конь нырнул в лес.

- И конь сгорит. Сразу две беды. - Сапог выругался. - Нашел кому дать горячего коня!

Черный марал не хотел идти из густого леса, делал мелкие петли. Бурко бежал за ним, тяжело дыша. Он теперь был белым от пота. На косматой гриве лежали хлопья пены. Повод свалился на одну сторону и задел за сук. Конь упал на колени. Седок вылетел из седла, ободрал лицо о землю. Бурко порвал повод и снова побежал за зверем.

Сапог наклонился над гостем. Плечи Северцева дрожали, мокрая от пота рубашка была порвана в нескольких местах, на бритой голове - царапина.