Великое наследие

И за то на них Господь Бог разгневался,

положил их в напасти великия,

попустил на них скорби великия…

злую немерную наготу и босоту,

и безконечную нищету и недостатки последние…

А вот молодец рисует свою печальную судьбу:

Господь Бог на меня разгневался,

и на мою бедность – великия

многия скорби неисцелныя

и печали неутешныя,

скудость и недостатки и нищета последняя.

А Горе-Злочастие прибавляет к этому перечню «наготу и босоту безмерную» (академик Ф. Е. Корш предлагает это, несомненно испорченное в списке XVII века, место исправить так: «И нашли на меня беды великия. Многия скорби неисцельныя, И многия печали неутешныя. Недостатки, нищета последняя»).

Предисловие объясняет, что наказанием Бог приводит людей на «спасеный путь»; и молодец «спамятует спасеный путь». Предисловие укоряет людей за то, что они «прямое смирение отринули»; и «добрые люди» учат молодца: «смирение ко всем имей». «Советного друга» рядом с отцом и матерью упоминает предисловие; разоренный молодец стыдится вернуться к семье и «к милым другам». Преобладающая в предисловии книжная речь не раз слышна и в самой повести, в наставлениях молодцу, и в его покаянных размышлениях:

Не буди послух лжесвидетельству,

а зла не думай на отца и матерь и на всякого человека,

да и тебе покрыет Бог от всякого зла…

Смирение ко всем имей,

и ты с кротостию держися истины с правдою,

то тебе будет честь и хвала великая…

Книжны в повести отдельные выражения, выделяющиеся на общем фоне устно-поэтического языка: «порты драгия», «беззлобие», «прельщайся», «по Божию попущению, а по действу дияволю», «жития сего» и т. д.

Итак, «Повесть о Горе-Злочастии» в том ее виде, какой она сохранила в единственном дошедшем до нас списке, представляет цельное художественное произведение, все части которого нераздельно связаны единой мыслью о несчастной судьбе людей.

История безымянного молодца, иллюстрирующая эту мысль, открывается обстоятельными наставлениями, которые дают ему родители, когда «чадо» подросло и стало «в разуме». Из большого запаса моральных заветов Средневековья автор повести выбрал лишь те, которые обучают «чадо» обычной житейской мудрости, а иногда и просто практической сметке торговых людей, оставив в стороне требования благочестия, нищелюбия, строгого соблюдения церковных установлений. Нет этих религиозных наставлений и в «заповедях Божих», которые сам Бог дает первым людям, изгоняемым из рая. Моральные наставления и бытовые запреты учат молодца тому, чему учил сына и Домострой, резюмировавший в этом отношении веками накопленные в «пословицах добрых, хитрых и мудрых» правила. Не только скромный, но «смиренный», покорный «другу и недругу», склоняющийся перед «старым и молодым», «вежливый» и не «спесивый», знающий свое «среднее место», молодец должен быть целомудренным, правдивым и честным («не збирай богатства неправаго»), уметь находить «надежных» друзей среди «мудрых» и «разумных». Отдельные из этих советов напоминают и более древние, чем Домострой, древнерусские и переводные поучения родителей к детям (начиная с поучения Ксенофонта и Феодоры в «Изборнике Святослава» (1076 г.)), и «Повесть об Акире Премудром», стилистически иногда чрезвычайно близкую к «Повести о Горе-Злочастии» (например, в «Повести о Горе»: «не садися ты на место большее» – Акир учит сына: «пришед в пир, и ты не садись в большем месте»; «не прельщайся, чадо, на добрых красных жен» – ср.: «чадо, на женскую красоту не зри»; «не бойся мудра, бойся глупа… не дружися, чадо, с глупыми, немудрыми» – ср.: «чадо, лучше с умным великий камень поднять, нежели с безумным вино пити»; «не буди послух лжесвидетельству» – ср.: «лжи послух не буди» и т. д.).

Пространно изложенное в повести «родительское учение» имеет целью не спасение души молодца, как это обычно в средневековых поучениях к детям, а наставляет его, как достигнуть житейского благополучия:

…послушай учения родителскаго,

ты послушай пословицы

добрыя и хитрыя и мудрыя —

не будет тебе нужды великия,

ты не будешь в бедности великой.

И в подборе бытовых советов молодцу много, в сущности, того, что не составляло специфической принадлежности только средневековой морали: родители учат сына не пить «двух чар за едину», не прельщаться на «добрых красных жен», т. е. на красивых замужних женщин, —