Великое расширение

Ликующая толпа кое-чего не знала, не знала, что пройдет всего два года – и они получат такую свободу, о какой в этот вечер никто и не подозревал. Их маленькая страна, измотанная экономической борьбой и жестокими расовыми беспорядками, выйдет на собственную крохотную орбиту[38]. Начнется новая жизнь острова без материка, сердца без тела. И это не подкосит их – напротив, они разбогатеют, придут к процветанию, а га-мены обретут могущество и силу, несравнимые с прежними. И все снова изменится. Остров будет не узнать. Исчезнут улицы, по которым они сейчас гуляют, исчезнут рыбацкие поселения. Из плодородной земли прорастет лес небоскребов.

Га-мены наблюдали за процессией с тротуаров. Ряды белых рубашек и белых брюк. На шеях гирлянды душистых цветов, милые дети послушно держатся за руки родителей. Процессия двигалась мимо, а га-мены хлопали в ладоши, но, как обычно, – сдержанно, осторожно, не впадая в неуместный восторг.

Когда-то А Бооню на миг показалось, что у него не хватит сил. Это случилось в то утро, когда он, полный горькой решимости, пообещал показать га-менам остров, чтобы те начали разработки. Эти клочки суши, поросшие лесом, способные исчезать, непостижимые в своей загадочности, по-прежнему обладали властью над ним, и он стремился защитить их. Он едва не повернул назад, едва не прокричал извинения тем, кто шел за ним на блестящем железном судне, едва не соврал, что не может отыскать острова.

Он видел, как тело отца падает в мутные коричневые волны, чувствовал вечный запах рыбы, но одновременно видел и город – сверкающий и безупречный, словно мираж, вставал он из моря. Искрящиеся здания из металла и стекла, ровные асфальтовые дороги, яркие электрические фонари вдоль улиц, и, как часто повторяла Натали, зрелище это было невыносимо прекрасным. Красивая, невероятная нация. Он видел Па – ноги скованы цепью, за спиной японцы, Па стоит на коленях на горячем песке, а над головой у него кружат голодные птицы. Он видел Сыок Мэй – в толпе бунтовщиков она выкрикивает лозунги так, словно от них зависит ее жизнь. Он видел Дядю – одного в горящем доме.

Он видел себя самого – в белой рубашке, белых брюках, круглых очках, аккуратно сидящих на переносице. С графиком работ в руках он расхаживает по стройплощадке, втыкает в землю флажки и дает указания баржам и грузовикам, вывозящим только что добытый песок, тонну за тонной. Будущее одерживает победу над настоящим, застой уступает дорогу прогрессу. Выбор он сделал.

– Засыпьте! – И он покажет на болото или море.

– Закопайте.

– И отстройте заново.