Великолепные руины

– Мне следует найти себе работу. Я могла бы устроиться гувернанткой или… еще кем-нибудь. Могла бы заняться благотворительностью. Я чувствую, что злоупотребляю вашим великодушием.

Дядя Джонни рассмеялся:

– Я считаю тебя своей второй дочерью, Мэй. Пожалуйста, не заводи больше таких разговоров. Что подумают обо мне люди, если я позволю племяннице зарабатывать своим трудом на жизнь? Боже мой! У тебя и мыслей таких не должно возникать. Я хочу, чтобы ты делала то же, что и твоя кузина. Чтобы ты была веселой и беспечной. Мне в удовольствие видеть тебя такой.

Сердце мое замерло, хотя и я попыталась вернуть дяде улыбку:

– И все-таки, дядя. Тетя Флоренс ведь состояла в благотворительных комитетах.

– Это стоило ей большого напряжения сил. И именно это спровоцировало ее болезнь, я убежден.

Это? Или Альма Деннехи?

– И скажу тебе прямо, Мэй: мне совсем не хочется, чтобы ты закончила так, как твоя тетя. Ты же слышала, что сказал доктор – это наследственное.

– Моя матушка не была…

– Молодым девушкам не следует напрягать свои умы или тела чрезмерной работой, – с нежностью в голосе сказал дядя. – И я больше не желаю слышать об этом. Подозреваю, что Голди приготовила для тебя сегодня сюрприз. Так что приказываю тебе: прекрати думать о подобных абсурдных вещах и наслаждайся жизнью. Ты меня поняла?

– Да, дядя, – с неохотой кивнула я.

– Вот и прекрасно! – Дядя похлопал меня по плечу, а потом легонько его стиснул: – Твоя старая жизнь осталась в прошлом, Мэй. Ты слишком много лет провела в заботах и тревогах. Пришло время получать от жизни наслаждение.

Дяде мои намерения показались неблагоразумными. В самом деле – кто бы отказался от спокойного, безбедного существования ради желания обрести в жизни цель? И все же я так и не смогла избавиться от накатившего на меня уныния. И когда чуть позже ко мне в спальню пришла Голди, я чувствовала себя не намного лучше.

– Папа считает, что тебе нужно отвлечься. И я с ним согласна.

– Голди, я…

– Я не приму никаких отказов. Собирайся. Нас ждет приключение.

– Какое?

– Это сюрприз. – В глазах кузины снова заискрился озорной блеск, а губы изогнулись в хитрой улыбке. – Но я обещаю, что он тебе понравится.

Так я очутилась вместе с Голди в набитом людьми трамвае. В вагоне ехали несколько бизнесменов, но в основном – семьи, матери с детьми и молодые люди, судя по одежде, решившие провести вечер вне дома. Лязг и скрежет колес и стальных тросов и возбужденная болтовня тех, кто явно предвкушал хорошенько развлечься, немного приподняли мне настроение.

Голди так и не призналась мне, куда мы поехали. И что она везла с собой в большом саквояже на коленях, тоже не сказала.

– Увидишь, – отговорилась она. – А сейчас перестань засыпать меня вопросами.

А затем послышался визг тормозов, и под окрики матерей, призывавших детишек их подождать, и толкотню подростков мы вышли из вагона трамвая и… оказались перед «Купальнями Сатро».

Я видела их из окна ресторана «Клифф-Хаус», но внутри еще не бывала. Гигантский плавательный бассейн площадью в три акра со стеклянной крышей, увенчанной куполом, простирался прямо над пляжем.

– Мы собираемся поплавать? – спросила я Голди.

– А ты когда-нибудь тут была?

– Нет, никогда, – сразу стала отрицать я, внутренне раздражаясь, ведь у меня не было денег на подобные развлечения. Даже Кони-Айленд был мне не по карману. – Голди, я не умею плавать. У меня даже купального костюма нет!

– Там есть мелкие зоны, где можно просто поплескаться. А касаемо остального… – кузина погладила саквояж, – я все предусмотрела.

С этими словами Голди уверенно направилась к входу в виде греческого храма и, зайдя внутрь, устремилась к широкой лестнице, спускавшейся к купальням, расположенным на разных уровнях и обрамленных прогулочными палубами и смотровыми площадками. Я молча следовала за кузиной. Стеклянный сводчатый потолок и стены из окон, смотрящих на океан, эффектно сверкали на солнце. Лестницу и веранды ресторана украшали тропические растения и выгнутые дугами пальмы. Теплый и влажный воздух пах соленой водой, жареной едой и маслом для волос, а говорок людей, петлявших по палубам, перемежался с восхищенным детским визгом.

Голди подвела меня к женским кабинкам для переодевания и вытащила из своего саквояжа два свертка в бумаге.

– Вот твой купальный костюм, как я и обещала. – Кузина дрожала всем телом, чем напомнила мне тетю Флоренс за чаем; разве что дрожала Голди не от напряжения или тревоги, а от возбуждения. – Давай, только не бранись!

Я взяла сверток:

– А с чего мне браниться?

– Открывай!

Я развернула бумагу. Внутри лежала сложенный купальный костюм. Только не черного или серого цвета, как я ожидала, а белого!

Я вынула и расправила его. Поначалу я подумала, что Голди взяла не тот сверток. Костюм больше походил на нижнее белье: из-под подола юбочки виднелись короткие спортивные шаровары, а у лифа был глубокий V-образный вырез до линии талии, отделанной пояском. Вырез заполняла ткань в черно-белую полоску; такая же полоска повторялась по кромке юбки и украшала короткие рукава.