Великолепные руины

– Вот и ты! – Вина, страх и беспокойство сделали меня чересчур сердечной. – Где ты была?

Голова Голди вздернулась, в глазах что-то блеснуло. Раздражение? Но кузина тут же заулыбалась, и странный блеск пропал.

– Ой, привет! – Теперь уже и голос кузины показался мне странно веселым.

– Где ты была? – повторила я свой вопрос.

– Я ездила за мороженым. Мне так сильно его захотелось! А тебя будить я не стала. Ты так крепко спала.

За мороженым? Как-то странно, Голди ведь отсутствовала несколько часов. Да и кто ездит за мороженым посреди ночи? И какие кондитеры работают в такое время?

Но лжи в лице Голди я не увидела. Да и сомневаться в себе у меня тоже было немало причин. Это шампанское, головная боль… Я действительно что-то слышала прошедшей ночью или это был только сон, как я сама тогда подумала?

– Что с мамой?

Плач тети Флоренс стал тише, но все еще был слышен.

– Извини меня. Я знаю – мне не следовало к ней заходить, но она так хотела поговорить со мной, и я…

– Тебя не надо было этого делать, Мэй! Я же тебе говорила, – ринулась вперед мимо меня Голди.

– С тетей сейчас Шин…

Я хотела зайти вслед за Голди в тетину комнату, но кузина буквально хлопнула дверью перед моим носом. Конечно, я это заслужила, кто бы спорил. Но мне все равно стало больно. Я услышала ее низкое разъяренное бормотание. Шин что-то ответила. Я представила, что могла рассказать Голди служанка, и это заставило меня унести ноги в свою спальню. Там я схватила альбом для эскизов, но карандаш завис в руке, а глаза лишь безучастно уставились на пустую страницу. У меня даже не получалось даже придумать, что нарисовать.

Довольно скоро дверь тетиной спальни открылась и закрылась, и на пороге моей спальни, которую я оставила открытой в смиренном ожидании, появилась кузина.

– Давай поговорим, Мэй, если ты не возражаешь.

В тоне Голди не было злости, и это принесло мне облегчение. Да и сама она не выглядела рассерженной, только уставшей. И признаться честно, половинка меня испытала удовлетворение от того, что внешний вид кузины все-таки мог пострадать. Тем не менее я приготовилась получить от нее нагоняй.

– Я очень сожалею, Голди! Поверь, все не так, как могло тебе показаться…

– Что она тебе сказала? – Переступив порог, кузина притворила за собой дверь.

– Я почти ничего не поняла. Тетя лепетала какую-то бессмыслицу.

Лишь одна ее фраза – «Я хочу, чтобы ты уехала…» – прозвучала совершенно логично.

– Ты сказала, что она хотела поговорить с тобой.

– Тетя несла полный вздор. Ты была права, Голди. Мне следовало послушаться тебя и дядю Джонни. Мне нужно было ей отказать.

Голди задумчиво кивнула:

– А что ты ей такого сказала, что она расплакалась?

– Мне так жаль!

– Не бери в голову. Так почему она заплакала?

– Я не знаю… – Я попыталась вспомнить, что могло вызвать этот ужас в тетиных глазах и заставить ее руку так крепко сжать мою, а ее пальцы – впиться мне в кожу. – Я спросила ее про письмо. Я… я думала, что оно хранится у нее. Вот почему я…

– Какое письмо? – На лице Голди отразилось замешательство. Она явно не заметила выдвинутый ящик бюро, или Шин ничего не рассказала ей о моем поползновении произвести обыск.

– То, которое, как ты мне сказала, прислала моя матушка. То самое, из которого вы узнали, где меня найти. Я надеялась, что отыщу в нем ответы не некоторые вопросы…

– О твоем отце? – спросила Голди.

– Обо всем, – поправила я кузину с коротким смешком.

– Не думаю, что письмо помогло бы тебе, Мэй. В нем было только «Я больна и беспокоюсь за свою дочь, вы могли бы ей помочь?» И ничего больше, насколько я знаю. Я не читала это письмо. Мама пересказала нам его содержание.

– И тетя Флоренс сказала, что моя матушка была больна? – Голди кивнула. –  Даже этого она мне не говорила, – вздохнула я. – В любом случае, я очень сожалею. Дядя Джонни обещал спросить у тети об этом письме, и я должна была просто подождать. Но иногда я бываю крайне нетерпеливой.

– Мама сейчас отдыхает. Настойка и впрямь – просто чудо!

– Я рада.

И мы обе замолчали. Тишина показалась мне неловкой – за все время нашего общения она случилась впервые. И я поспешила спросить:

– Как мороженое?

– Мороженое? – отрешенно переспросила Голди, а затем прыснула со смеху, как будто она пошутила, а я все приняла за чистую монету. – О, да! Конечно, оно было вкусным. Плохо, что ты спала.

– Ты могла бы меня разбудить. Я бы не выразила недовольство.

– Ну… ты действительно вчера напилась.

При этих словах я вспомнила о сплетнях в «Вестнике».

– Ты читала сегодня светскую хронику?

– Зачем? – мотнула головой Голди.

– Там есть строки, посвященные нашему отдыху в «Клифф-Хаусе».

– Правда? – взвизгнула Голди. – Где этот «Вестник»?

– Сказать по правде, мы там выставлены в не слишком привлекательном свете. Там говорится, что мы выпили много шампанского и нашу «тепленькую компанию» отвез домой мистер Херфорд.

– И это действительно так.

– А еще там говорится, что я, как всегда, у всех на устах.

– Да? – приподняла бровь кузина. – Ну-ну…

– И что нам теперь делать?

– «Делать»? Что ты под этим «делать» подразумеваешь?