«Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан

«Как глупы те, кто говорят, что короли являются королями только благодаря своим коронам, — так начиналось письмо. — Командуют не золото и не драгоценности, а железо — меч, с помощью которого добиваются послушания…

Хотя я раб султана, все мои замыслы осуществились. Я могу разом сделать пашу из мальчишки-раба. Я раздаю провинции по своему усмотрению, и мой господин ни слова не говорит против. Если я не согласен с его приказами, они не исполняются. А если наши с ним распоряжения противоречат друг другу, все делается так, как желаю я, а не он»[10].

Хюррем перечла все письмо несколько раз, словно желая пропитаться заключенным в нем ядом. Она вздрогнула, поняв, что ее любимый султан находится в ловушке у этого ублюдка. В сердце у нее осталось лишь одно желание: чтобы Давуд, с которым они много разговаривали перед отбытием мужчин в Персию, сохранил жизнь султана до тех пор, пока Сулейман не получит возможность прочесть письмо.

Она медленно свернула свиток и аккуратно перевязала его лентой. Встала и кивнула послу, который по-прежнему сидел, низко опустив голову, а затем, не сказав более ни слова, вышла из зала.

Глава 112

Сулейман отдыхал в своем военном шатре, держа в руках письмо от Хюррем. Когда глаза его любовно пробежали по последнему предложению и изящной подписи его любимой, он передал письмо Давуду.

«Во имя Аллаха милостивого, милосердного, я днем и ночью сгораю в огне от разлуки с вами», — так начиналось письмо.

Давуд наклонился и нежно погладил Сулеймана по голой ступне, а затем продолжал наслаждаться письмом от любимой.

«Прибыла весть о вашей победе. Когда я услыхала ее, Аллах свидетель, мой падишах, мой султан, я умирала, но новость возродила меня к жизни. Тысяча, тысяча благодарностей Всевышнему! Весь мир восстал из тьмы, и все охвачено светом вашей божественной благодати»[11].

Сулейман встал с дивана и сел рядом с Давудом. Они обнялись, и Давуд продолжал читать:

«Вы спрашиваете, почему я не восхваляю Ибрагима-пашу. Вы обо всем узнаете, когда, по воле Аллаха, мне будет дарована встреча с вами. Пока же передайте паше от меня привет. Надеюсь, он его примет»[12].

Сулейман посмотрел на Давуда и расплылся в улыбке:

— Она никогда не ладила с Ибрагимом!

— Да, — прошептал Давуд, гадая, что таится за стройными фразами письма Хюррем. Обернувшись, он убедился в том, что его кинжал находится на расстоянии вытянутой руки, а затем прижался к своему любимому.

Глава 113

— Хюррем! — Хатидже, смеясь от радости, вбежала во двор.

Хюррем сидела в тени колоннады и, наверное, уже в тысячный раз читала письмо, которое ей передал французский посол. Она давно выучила его наизусть, но все равно снова и снова пробегала глазами слова, написанные затейливым почерком.

Когда Хатидже приблизилась, Хюррем поспешно свернула письмо и засунула его в рукав.

Хатидже тяжело опустилась на скамью рядом с Хюррем и положила руку ей на плечи:

— Мне сообщили, что сегодня на закате наши мужья войдут в Стамбул!

Хюррем пытливо заглянула в радостное лицо Хатидже. «Моя милая Хатидже, ты и понятия не имеешь, что сейчас находится у меня в рукаве! Там доказательство того, что твой муж предатель и изменник… Неужели этот подлый змей разобьет сердце и тебе?»

Она обняла свою золовку и прошептала:

— Хатидже, как-то давно я спросила, счастлива ли ты. Теперь, став твоей сестрой, я снова задаю тебе тот же вопрос.

Хатидже отпрянула; на ее лице отразилось замешательство.

— Почему ты спрашиваешь, моя милая? Ибрагим и Сулейман возвращаются и уже сегодня ночью будут в наших объятиях. Как может женщина не радоваться скорой встрече с любимым?

Хюррем долго молчала, но наконец отважилась спросить:

— Ибрагим… в самом деле любит тебя, как ты того заслуживаешь?

Хатидже выдержала ее взгляд и тихо ответила:

— Знаю, Ибрагим действительно находит радость в прелестях других, но от всех мужчин ждешь неверности…

Хюррем ничего не ответила.