Великороссия: жизненный путь

Было бы невероятным, если бы подонки-опричники не доносили и друг на друга; менее близкие к Царю — на более близких, что бы занять место последних. Так оно и случилось. После погрома Новгорода вдруг тут же возникло новое «дело» о сношении новгородских и псковских изменников с рядом бояр и служилых людей на Москве, среди которых оказалось немало опричников, в том числе самых видных. Хранитель печати (печатник) Иван Висковатый ведавший важными посольскими делами и очень доверенный человек Государя, казначей Никита Фуников, князь Афанасий Вяземский («келарь» Ордена), Алексей Басманов и сын его Фёдор (особый любимец Царя, как мы помним), боярин Семён Яковлев, думные дьяки Василий Степанов и Андрей Васильев и многие другие — все они были обвинены в «измене», о которой на самом деле и не помышляли!

25 июля 1570 г. стало страшным числом для Москвы. С утра в этот день в Китай Городе построено было множество виселиц, поставлены помосты для казней, разложены орудия пыток, кипел огромный котёл с водой. Москвичи в страхе попрятались по домам, не желая смотреть на грядущее. Царь, приехав и не увидев народа, велел всех созывать. По домам, по дворам, по подвалам побежали опричники, и вскоре площадь наполнилась толпой москвичей. Царь вскричал: «Народ! Увидишь муки и гибель, но караю изменников! Прав ли суд мой?» «Многая лета Великому Государю! Да погибнут изменники!» — раздалось из толпы.

На площадь вывели около 400 измученных, полуживых осуждённых. 180 из них были тут же избавлены от смерти как менее виновные и отправлены в тюрьмы. До 200 человек осталось. В течение четырёх часов их терзали, мучили, варили кипятком, вешали, кололи, резали на глазах остолбеневшей от ужаса Москвы, которая в первый раз увидела, как Царь и Царевич Иван втыкают копья и сабли в тела беззащитных живых людей (и здесь не смогли удержаться!). Погибли Висковатый и Фуников, пред смертью отрицавшие свою вину (каковой и не было!). Афанасий Вяземский ещё раньше скончался в пытках. Алексея Басманова Царь велел заколоть его родному сыну Фёдору, что тот и сделал. Но недолго прожил и сам. В том же году убили и этого Фёдора (слишком уж много знал!). Подобно сему Царь приказал князю Никите Прозоровскому убить родного брата Василия. Вот они, клятвы опричников! Через три дня казни возобновились у Кремля. 80 жён казнённых дворян были утоплены. Над другими издевались. У дьяка Мясоеда Вислого красивую жену у него на глазах изнасиловали и повесили, а потом ему отрубили голову. Живых людей расчленяли, сдирали с них кожу, перетирали надвое тонкими верёвками, выкраивали ремни из спины... Теперь участились расправы без всяких обвинений. Убивали учёных, особо образованных, поучившихся в западных странах и желавших теперь послужить наукой Царю и Отечеству, а также одарённых хоть чем-нибудь, чаще — воинским делом. Так были убиты князь Пётр Оболенский-Серебряный, думный советник Захарий Очин-Плещеев, князь Хабаров-Добрынский, князь Иван Воронцов, воеводы Чирик-Тырков, Андрей Кашкаров, Михаил Лыков, воевода Никита Козаринов-Голохвостов успел постричься в монашество и даже в схиму, но его взорвали на бочке с порохом по приказу Царя, изволившего пошутить, что схимники — ангелы и должны «лететь на небо»... Князя Ивана Шаховского Царь сам убил булавой. Жертвой безумного кровопийства Царя пал и славный военачальник князь Михаил Воротынский. Многое множество можно назвать и иных известных людей, погибших тогда и в последние годы правления Иоанна. Среди них крайне редко бывали изменники (князь Мстиславский, наведший на Русь крымского хана). Подавляющее большинство — это люди и не мыслившие никаких крамол! Очень разные! И святые, и грешные, и добрые сыны отечества и бывшие палачи-опричники (Григорий Грязнов, Михаил Темрюкович, посаженный на кол) и известные, так или иначе знатные, и совсем неизвестные ничем не знатные. Их десятки и сотни тысяч!