Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса

Заведение “жеребьевой” пашни господина, возможно, обязано было (чисто внешне) случаям неиспользования крестьянами тех или иных загонок пашни. Такую практику хорошо отражает инструктивное указание уставной грамоты 1590 года Новинскому монастырю. В соответствии с практикой сроков выхода в Юрьев день в грамоте предписывается следующее: “А который крестьянин вы дет за волость по сроку с отказом, и та выть пахати того села крестьяном, а тягло… монастырские подати давати всякие и дело делати покаместа крестьянин будет на ту выть; а игумену в ту выть не вступатися”[2425]. Здесь уже отчетливо проясняется практика круговой поруки: крестьяне и пашут, и “дело делают” (выполняют натуральные повинности), и подати платят за выбывшего из данной общины крестьянина. Однако для нас наиболее важна последняя часть текста, где монастырской администрации запрещается занимать “пустую выть”, т. е. пашню под свою запашку. Следовательно, такая практика или обычай не были редкостью.

Есть и прямые свидетельства такой практики. Так, в тексте отписной книги 1588–1589 гг. на поместья кн. Ф. Шестакова сказано: “пашни пахано на помещика крестьянских пустых вытей в разных местах”[2426]. Думается, что практикой жеребьевого или долевого выделения господского посева порождена формула, встретившаяся в грамоте от 1494 года волоцкого князя Бориса Васильевича в с. Шарапово на Клязьме. Интересующий нас фрагмент текста гласит: “А которые земли пахали мои крестьяне изстарины, сена косили на меня и на себя”[2427]. Так повествовать, на наш взгляд, можно лишь об общих полях, в которых каждый раз выделяется доля посевов для господина-феодала. Поэтому о пашнях и говорят, что их пашут “и на меня и на себя”.

Пожалуй, твердо предполагать наличие господского поля по материалам данного типа можно лишь в тех редких случаях, когда наряду с запасами хлеба и зерновыми посевами есть сведения о семенах как элементе господского имущества. Так, в частности, в одной из купчих грамот конца XIV века (1397–1427 гг.) продавец деревни, видимо, мелкий вотчинник, деля деревню между двумя покупателями, специально оговаривает сохранение за собой семян от обеих половин продаваемой деревни[2428]. Вполне вероятно и наличие господской запашки во многих селах великой княгини Софьи Витов-товны, так как в ее духовной упомянуты господские семена “яри” в качестве имущества, не подлежащего раздаче и продаже на “помин души”[2429]. В известной купчей 1483–1484 гг. на деревню в Белозерском уезде также фигурируют семена (“Се яз… купил есми… деревню… с хлебом и с семя-ны…”[2430]). Здесь, видимо, есть все основания видеть косвенное свидетельство существования господского поля, где хозяйство ведет сам феодал.

Есть и иные достаточно ясные свидетельства конца XV века о существовании особых господских полей. Так, в одной из грамот конца XV века отражен момент заведения во владениях митрополита Симона господского хозяйства с особыми господскими полями. Для этого в митрополичий домен возвращают земли от одного из держателей (Н.И. Юрьева). В документе указаны размеры митрополичьих полей (“в одном поле митрополичи Петровские земли двадцать десятин, а в другом поле митрополичи земли Лихорадовские полчетвертатцать десятин, а в деревне в Лихорадове, что была за Невером же за Ивановым сыном Юрьева, митрополиче жалованье, в всех трех полех земли двадцать десятин с десятиною, а всее пашни, и что на сечах сено косили – восемьдесят десятин без четырех десятин. И приказал тое землю митрополичю волостелю селецкому ведати и пахати на государя на митрополита”)[2431]. Есть и другая аналогичная грамота 1499 года, где также для заведения господского хозяйства село возвращается в домен митрополита от держателя и дано указание: “то сельцо митрополичю волостелю селецкому… ведать и пахать на государя на митрополита”[2432]. Сохранившаяся выпись из писцовых книг Заболотцкого 90-х гг. XV в. дает конкретные размеры великокняжеских господских полей, которые ко времени писцового описания были отданы на оброк крестьянам[2433].

Таким образом, проделанный нами разбор текстов актового материала свидетельствует о том, что более или менее уверенно о существовании господской запашки в виде особых массивов полей, вычлененных из общей системы крестьянского общинного землепользования и землеустройства, можно говорить лишь в очень немногих случаях. Точно так же крайне немногочисленно и количество случаев “жеребьевых” запашек на феодала. Вместе с тем, совершенно ясно, что практика заведения господской пашни крайне медленно, но все же пробивала себе дорогу.