Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса

Как уже говорилось выше, в Кизлярском у. Астраханской губ. казаки пахали всего один раз и сразу сеяли зерно, после этого боронили многократно. В бороны, “сделанные из терна с наложенною на них для тяжелости землею(!)”[633], запрягали по 2 и по 3 пары волов. Видимо, это были агрегаты весьма внушительной величины, в основе которых были сучья терновника. Их “таскают… по сеенному месту для закрытия семян, проходя раза по два и по три по одному месту, пока земля несколько заровняется”[634]. В землях Моздокского полка боронили после сева четырежды, причем старались пласты опрокинутой плугом земли не разрушать и мельчить, а умягчить лишь поверхностный слой[635]. Возможно, что для этого применялись более легкие бороны[636].

Подводя краткий итог, мы вновь убеждаемся, каким сложнейшим делом было земледелие в России. На огромных пространствах Европейской России русские крестьяне, из века в век осваивая земли, сталкивались с разнообразными и отнюдь не однозначными сочетаниями особенностей почв, климата и микроклиматических аномалий. Рядом расположенные территории имели подчас довольно сильные различия, неучет которых, видимо, пагубно сказывался на судьбе десятков тысяч земледельцев. И тем не менее, русский пахарь четко адаптировался к особенностям того или иного района, и положительный опыт превращался в жесткую традицию. Однако с течением времени можно отметить и существенную эволюцию, скажем, в нормах высева. От традиционно редких высевов, при которых чем земля лучше, тем реже высев (и наоборот), русское крестьянство (и прежде всего помещичье хозяйство) перешло во второй половине века к практике более густых высевов. Вместе с бытованием старого сверхэкономного принципа – на хорошей земле и при редком высеве можно обеспечить себя хлебом – стал постепенно укореняться и другой подход: больше посеять – больше прибыль будет. Правда, в России однозначной логики этого подхода не было. Часто густой высев – это просто борьба с сорняками, а не корыстные замыслы богатеющего крестьянина. При всем этом в основе ответственнейшей операции лежал труд крестьянина.

Очерк четвертый Жатва и хранение зерна. Лен домашний и товарный. Конопля

Бабки, суслоны, крестцы

Основные зерновые культуры (рожь, овес, пшеницу, иногда ячмень) по всей России жали серпами и вязали в снопы (см. рис. 9). “Жнец делает сперва, – писал современник об этих работах в Тверской губернии, – из того же хлеба… пояс и на земле оной расстилает, потом жнет, набирая столько в руку его, сколько захватить может, и таковыя наборочки кладет на пояс до тех пор, покуда не увидит, что сноп полон. Тогда связывает поясом и ставит на землю колосьем вверх. Снопы, так оставленные, стоят часа два, три, а иногда и до самого вечера. А тогда забирают их и кладут в крестцы”[637]. Чисто внешне все это выглядит крайне просто (см. рис. 10). На самом же деле, за каждым движением жницы или жнеца стоит опасность потери зерен. Шанс этой потери А.Т. Болотов видел в каждом жесте: “С какою проворностию захватывает жнец в пясть свою былины. С какою силою срезывает их серпом; как машет срезанными из них, покуда нажнет полную горсть, и с какою силою кладет или паче бросает их в кучку для собрания снопа целого; и сколь многократное и сильное потрясение должны при сем одном случае вытерпеть колосья”[638]. “Посмотрите, как жнец станет вязать сноп, и как потом таскать их в кучи и складывать в копны… Посмотрите, не потащат ли бедные снопы не за волосья, а за гузу”[639]. Иначе говоря, жатва была крайне напряженной, требующей ежесекундного внимания работой. Сноп обычно был размером в 3 горстей (наборочков)[640].

Во время жатвы готовые снопы в Нечерноземье ставили первоначально в суслоны или бабки. В пределах Архангельской губ. они были в 8, 10 и 13 снопов[641]. В Тверской губ. суслоны, как правило, состояли из 10 снопов (Ржевский, Краснохолмский, Весьегонский, Вышневолоцкий, Осташковский, Старицкий и Бежецкий уезды)[642]. В Тверском уезде и в некоторых уездах Московской губ. (Московском, Серпуховском, Клинском) бабки ставили из 15 снопов[643].