Вельможная панна. Т. 1

– О нет, ваше величество! – горячо заступился за обычаи своей родины хохол Безбородко. – Это все то же, что «в свете» называется «принимать» в своем доме.

– Dans la comora ou kline! – засмеялась государыня.

– Все равно, – не сдавался хохол граф, – что «принимать в своем доме приличного молодого человека», где имеется девушка на возрасте. Приемы эти и посещения, а равно бальные сближения за танцами те же «вечерныцы» или «улицы»: посещения эти ведут к тому, что молодому человеку, если он приличная партия, позволят наконец сделать предложение родителям девушки до или после объяснения с нею в любви…

– Vais dormir! Dormir dans какая-то komora on klune! Cest quelque chose affreuse! – все более и более изумлялась императрица.

– Нет, ваше величество, до венца, до свадьбы, ни-ни! Это невозможно, – отстаивал свое Безбородко. – Полная девственность! Зато взаимно и основательно узнают характер друг друга. Оттого в Малороссии нет несчастных браков, нет измены, и все оттого, что спят вместе, как брат и сестра.

– Но темперамент… молодость… потемнение рассудка при такой близости полов…

– Все это смиряется пред святостью обычая…

– И темперамент? Молодая кровь…

– И темперамент, ваше величество.

– Так это удивительный народ, феномен… или в нем течет холодная кровь…

– Mais regardez, votre majeste… et elle du sang froid?

Безбородко указал на Катрю, которая, пользуясь разговором «панив з царицею», украдкою пожирала глазами своего Панаса, и тот… холодная кровь у этого!..

– Это непостижимо, – качала головой императрица.

– Но это так, ваше величество, – не отступал Безбородко. – Я сам был молод и…

– Et dans la komora? Dans la klune? – засмеялась Екатерина на почтенную фигуру своего сановника, графа из хохлов.

– Oui, votre majeste, dans la komora, – засмеялся и тот.

После этого императрица еще с большим удивлением стала смотреть на этих молодых представителей Украины.

«Удивительный народ, – думалось ей, – такое юное и, бесспорно, невинное существо, такое стыдливое, почти ребенок и спит безбоязненно с этим богатырем-красавцем… А он?.. Не понимаю я их… А спроси ее, любит ли, рукавом закрывается. Тут стыдится, а там, в коморе, нет!..»

– Так ты горюешь, милая, что у тебя жениха берут? – снова обратилась государыня к девушке. – Тебе жаль его?

Слезы в три ручья потекли по вдруг побледневшему прелестному личику, и оно с каким-то детским отчаянием припало к дрожащим ладоням.

Екатерине жаль стало смотреть на юное, прекрасное существо, которое так горько убивалось. От душившего девушку плача звенели «дукачи» и мониста на ее высоко поднимавшейся молодой груди.

– Не плачь, дитя, я не отниму у тебя жениха, – сказала, наконец, императрица. – Напротив! Ты сказала, что у тебя нет матери, так я буду твоей матерью…

Девушка с рыданием припала головой к полу.

– О великая! – восторженно, но как бы про себя воскликнул Нарышкин. – Она единым словом покоряет сердца народов.

В глазах красавца лоцмана блеснула гордая радость. Он сделал было шаг вперед, но остановился, не зная, как вести себя: гордость вольного казака остановила его порыв… Он только нервно мял свою смушковую шапку с высоким красным верхом.

– Ты хорошо знаешь пороги? – спросила его императрица.

– Знаю, ваше императорське величество! – был смелый ответ.

– Это, государыня, первый лоцман по всему низовью Днепра: это общий о нем отзыв, – пояснил Безбородко.

– Так подними же свою невесту и подойдите ко мне, – сказала государыня красавцу казаку.

– Встань, Катрусю, – шепнул он.

Девушка приподнялась. Императрица приблизилась к ним и соединила их руки.

– Оставайтесь же вы женихом и невестою, – торжественно сказала она. – А тебя я все-таки возьму с собою, храбрый казак: ты проведешь меня только через пороги… А после я отпущу тебя к твоей невесте. Но знай, что на обратном пути я буду на твоей свадьбе, благословлю вас, и буду посаженой матерью твоей невесты… Слышишь, милая Катря?

– О великая, великая! – умиленно шептал Левушка.

А Храповицкий восторженно утирал потные лоб и щеки.

Глава шестая. Мимо разрушенного Запорожья

Из Кременчуга царская флотилия отплыла 3 мая, в жаркий, совершенно летний день. На императорской галере «Днепр» находился и новый лоцман, жених Катри, Панас Пиддубный.

На другой день по отплытии из Кременчуга, 4 мая, Храповицкий в своем «Дневнике» записал:

«Быв на галере, сказал, что беспрестанно потею».

– И я также… – это государыня.

«В тот же день, вышедши на берег в Бородаевке, приехал я в Херсон 9 числа с И. И. Шуваловым, Стрекаловым и Левашовым».

А 7 мая совершилось событие, о котором заговорила вся Европа и последствия которого до настоящего времени тяжко отзываются на государственной пояснице Австрии ввиду таких «прострелов» и «драхеншусов», как неистовства в австрийском рейхсрате немецких башибузуков Вольфа, Шеперера и других.

Событие это – свидание Екатерины с Иосифом II, австрийским и римским императором.