Вена в русской мемуаристике. Сборник материалов

В начале девятисотых годов австрийским послом в Петербурге был известный меценат кн. Лихтенштейн – искренний русофил и горячий сторонник австро-русского сближения. Его постоянной мыслью было введение при венском университете специальной кафедры по русской истории и основание в дополнение к ней особого учебного института, которыми бы он мог привлечь своих соотечественников к изучению России. Для этой цели князь приобрел в 1904 году богатую историческую библиотеку, оставшуюся после смерти В. А. Бильбасова. Книги и рукописи были отправлены в Вену, где, пользуясь своим огромным влиянием, необходимым для преодоления сильного противодействия со стороны профессоров-русофобов (а их всегда было много!), кн. Лихтенштейн настоял на открытии так называемого «русского семинария». Руководителем его был назначен известный своими трудами по истории Византии и славянства проф. Иречек, хотя фактически его обязанности исполняет сам Иберсбергер, который и занимает кафедру русской истории на философском факультете.

Сделавшись впоследствии частым посетителем «русского семинария», я много раз подолгу беседовал с профессором на темы по внешней политике. Ученый историк, автор большого и серьезного труда о России («Russlands Orientpolitik», Stuttgart. 1913.)[22]), один из самых плодовитых сотрудников берлинского журнала «Zeitschrift für osteuropaische Geschichte», знаток и любитель политики вообще, а России и Австрии в особенности, Иберсбергер с необычайным интересом следил за ходом международных отношений и с горячностью австрийского патриота отзывался на все важные политические события. Несомненная причастность Иберсбергера к министерству иностранных дел и генеральному штабу, большие знакомства в дипломатическом мире – все это давало ему полную возможность быть в курсе политики. А доктор Соколовский (бывший долгое время венским корреспондентом «Русского Слова»), хорошо знакомый с кулисами австрийских правящих сфер, говорил мне, что ему гораздо более странными кажутся русофильские тенденции Иберсбергера, чем его осведомленность, так как достоверно известно, что он состоит негласным советником эрцгерцога Франца-Фердинанда в русских и русинских делах.

Свою близость к военным кругам Иберсбергер обнаружил в одну из первых бесед со мной, когда речь зашла о полковнике австрийского генерального штаба Редле. В 1912 г. много шуму наделало его самоубийство, и впечатление о нем в Вене было еще очень живо. По мнению Иберсбергера, Австрия, после измены Редля, могла очень легко пасть жертвой России. Если бы Россия, рассуждал он, воспользовалась моментом и не дала бы времени австрийскому штабу совершенно изменить расквартировку корпусов – услать славянские, как самые неблагонадежные, из Галиции и заменить их тирольскими, то Австрии тогда бы не сдобровать. И тут же для иллюстрации своих слов Иберсбергер изобразил схему расположения австрийских войск до и после измены Редля, выказав при этом на редкость детальное знание дислокации, что, только подтверждая слова о нем д-ра Соколовского, говорило об известной роли, которую играл профессор в штабе.

Когда я попытался медлительность России объяснить полным отсутствием у нее агрессивных стремлений по отношении к Австрии, Иберсбергер иронически предложил мне предоставить судить об этом их военному министерству. Там, говорил профессор, хорошо осведомлены о том, что теперь делается в России: у власти находится большинство националистов (в их числе он считал также премьер-министра Коковцова, который, по его словам, продолжал политику своего предшественника – Столыпина). Движимые панславистскими идеями, они стали на путь открытого разрыва с Австрией. Любопытно отметить, что назначение Горемыкина на пост председателя совета министров являлось в глазах Иберсбергера большим поворотом в сторону улучшения русско-австрийских отношений. Вот какое предположение высказывал он, приветствуя перемену главы совета министров, в передовой статье, специально написанной им для «Neue Freie Presse»: «В области внешней политики Горемыкин внесет некоторое успокоение, так как окажется менее податливым влиянию националистов, жаждущих конфликта с Австрией».

Скоро, однако, выяснилось, насколько недолговечным было это успокоение. Месяц спустя после помещения своей статьи, т.-е. в первых числах февраля 1914 года, Иберсбергер советовал мне, как военнообязанному, поспешить с отъездом в Россию. «На днях», сказал он, «меня посетил один видный дипломат – имя его хорошо известно всей читающей публике. Он не сомневается, что война неизбежна в самом близком будущем».