Вендари. Книга первая

– Не знаю… Думаю, она была рада, что Гвен больше нет.

– Потому что она знала о вас?

– Подозревала.

– Она не знала.

– Что?

– Если бы знала, то я бы заставила ее сказать мне об этом. Но она не знала. – Клео выждала пару минут, давая возможность Оливеру обдумать услышанное.

– Это ничего не меняет, – тихо сказал он.

– Не меняет в тебе?

– Я тебя не понимаю.

– Гвен все равно останется мертва.

– Да.

– Скажи, когда ты работал с ней в паре, она часто избивала подозреваемых?

– Только тех, кто этого заслуживал.

– А ты?

– Только тех, кто этого заслуживал.

– Значит, тебе это не нравилось?

– Я этого не говорил.

– А Гвен? Ей нравилось избивать подозреваемых?

– Ты не работала на улице. Ты не знаешь, на что способны некоторые отбросы.

– Ты говоришь о Кассиусе Марке младшем? Говоришь о том, кто застрелил Гвен.

– Думаю, они все на одно лицо.

– И причиняя им боль, ты представляешь, что так мстишь за Гвен.

– Да.

– И тебе нравится эта идея.

– Да.

– И ты получаешь от этого удовольствие.

– Да. – Оливер встал из-за стола, хотел уйти, но дверь была закрыта.

– Знаешь, моему отчиму тоже нравилось избивать меня.

– Что? – Оливер замер, все еще держась за дверную ручку.

– Мне было двенадцать, и он порол меня несколько раз в месяц за любую провинность. Моя мать считала это необходимым наказанием, но я уже тогда знала, что его возбуждает это. – На губах Клео появилась улыбка. – Можешь считать, что моя мать была права, а все остальное лишь больные мечты девочки-подростка. Возможно. Но сейчас мой отчим в тюрьме за изнасилование несовершеннолетней. Ей было двенадцать, как и мне тогда. Он сделал это, два года спустя, после того, как развелся с моей матерью. – Взгляд Клео устремился в глаза Оливера, в его мозг, в его мысли. – Если ты не остановишься, то когда-нибудь так же переступишь эту черту.

– Это не одно и то же.

– Почему? Потому что у тебя есть веские причины? У него тоже были веские причины. Моя мать, например, думала, что были. Я действительно была несносным ребенком. Но эти причины были лишь вершиной. Все остальное находилось глубже. – Она выдержала тяжелый взгляд Оливера.

– Я тебе не верю, – тихо сказал он.

– Не веришь, что с тобой случится то же самое или не веришь, что мой отчим порол меня и получал от этого удовольствие?

– Я думаю, ты это придумала.

– Почему?

– Потому что ты решила, что я болен и хочешь вылечить меня.

– А может ты просто сам впервые за наши встречи понял, что болен и теперь боишься в это поверить?

– Боюсь? – Оливер нахмурился, затем рассмеялся. – Я так и знал, что все это очередная терапия! – Он дернул несколько раз дверную ручку, надеясь, что замки не выдержат, выпустят его из этой комнаты. – Ну, все, хватит. Это уже смешно! – Оливер обернулся. Сбросив с плеч бретельки легкого платья, Клео стояла, повернувшись к нему обнаженной спиной. На бледной коже виднелись белые рубцы старых шрамов.

– Копия решения суда по делу отчима на столе. Можешь прочитать его, если все еще не веришь мне. – Она выждала минуту, затем оделась. Ее небольшая грудь на мгновение мелькнула перед глазами Оливера, отпечаталась в сознании крохотным розовым соском. – Знаешь, в чем суть всего этого разговора? – спросила Клео, повернувшись к Оливеру лицом. – Безумие, как вирус. Если ты долго находишься с зараженным человеком в одной комнате, то рано или поздно неизбежно заразишься сам. Поэтому нужно знать симптомы и бороться с ними, а не бежать от них, позволяя этому вирусу подчинять себя все сильнее и сильнее.

– Хочешь сказать, что тебе тоже нравится пороть людей?

– Нет, но в какой-то момент, мне начало нравиться, когда отчим порол меня.

– Ты была ребенком.

– Меня это возбуждало, как взрослого. – Клео отвернулась. – Меня до сих пор это иногда возбуждает.

– И как ты с этим борешься?

– По-разному.

– Судя по голосу, получается не очень хорошо.

– По крайней мере я не причиняю этим вреда другим.

– Как это делаю я?

– И многие другие. – Клео отрешенно улыбнулась, открыла дверь. – Теперь можешь идти. А я пока выкурю пару сигарет и попытаюсь собраться. – Она подошла к столу, стараясь держаться спиной к Оливеру. – Только сделай одолжение, то, что я тебе рассказала, пусть останется между нами.

– Хорошо. – Оливер все еще смотрел на нее, на ее плечи. Щелкнула зажигалка. В повисшей тишине затрещал разгорающийся табак. Худые плечи Клео вздрогнули. – Ты плачешь? – растерянно спросил Оливер.

– Скорее злюсь.

– На меня?

– На себя.