Вендари. Книга первая

Яркий свет фонаря моргнул один раз, другой. Теперь уже поздно прятать свои мысли – тени добрались до них, узнали страхи, узнали, что нужно сделать, чтобы добраться до своих жертв, до своей пищи. Еще пара мгновений, улица погрузится во тьму и все закончится. И выхода нет. Кажется, нет. Мэтокс зажмурился. Решений нет. Клео не боится – она мечтает о чем-то страстном. Андерсон не боится – Мэтокс заставил и его мечтать о чем-то своем, о чем-то теплом. Они умрут без страха. Боль будет не долгой. Остается лишь убить страх в себе. Последние мгновения. Последние секунды жизни. Фонарь погас. Мэтокс не видел этого, но чувствовал ликование голодных созданий пустоты. Тени окружили его. Теперь подумать о чем-то хорошем. Подумать о Крине. О музыке. О долгих ночах, когда они то играли на пианино в четыре руки, то занимались любовью. На них не было одежды. Ночь заползала в открытые окна. Поцелуи. Вкус любимого человека во рту, на губах. Крина любила, когда он ласкает ее. Долго, неспешно. Поцелуи осыпают грудь, живот, бедра. Его поцелуи. Ее поцелуи. Их ласки. Они не ставят целью достичь оргазма. Нет. Им просто нравится ласкать друг друга. По всему дому. По всему городу. Страсть и желание приходят внезапно, стихийно. Клавиши пианино жалобно бренчат. Крина хватается руками за крышку. Звуки разорваны, как и ласки. В них нет стройности и порядка. Нет безудержного урагана. Все вспыхивает и угасает. Пальцы скользят по бархатистой коже. Все это словно неизведанные земли, для которых невозможно нарисовать карты. Потому что эти земли постоянно меняются. Мир плоти и страсти, который поселился где-то в сознании. Плотский мир сливается с духовным. И все просто. Все так просто, что от этого кружится голова.

– Хочу тебя, – шепчет Крина. – Возьми меня прямо здесь. – Они идут по ночному городу. Ветер шуршит в кронах деревьев. Тени, звуки, шорохи. – Сюда. – Крина тянет Мэтокса в парк. Ночь прячет их от всего мира. Кора старого дерева грубая. Крина упирается в него руками. Ее тело вспыхивает и гаснет. Ее горячее, возбужденное тело. Мэтокс чувствует это. И, кажется, что этот голод невозможно утолить. Голод секса. Голод крови. Губы Крины ищут запястья Мэтокса. Он стоит сзади нее. – Не останавливайся. Не останавливайся, – шепчет Крина. Ее спина выгнута. Мэтокс держит ее за плечи. Держит правой рукой. Губы Крины уже скользят по его левому запястью. Метаморфозы. Тонкие зубы-иглы. Укус. Кровь. Крина пьет жадно, спешно, пока спазмы не подчиняют себе ее тело. Оргазм долгий и вязкий. Кажется, что она тонет в нем, захлебывается. Мэтокс замирает. Боль от прокушенной руки медленно расползается по всему телу. – Я выпью тебя. Выпью тебя всего, – шепчет Крина. Шепчет уже откуда-то снизу, если Мэтокс не успел кончить вместе с ней. Ее ласки грубые и настойчивые. Вернее не ласки. Нет. Что-то другое. Что-то слишком агрессивное. – Ну, же! – Торопит она Мэтокса. – Быстрее. Дай мне это. Дай. Дай… – ее голос теряется где-то в звоне оргазма. Немота расползается по всему телу. Мэтокс замирает. Его тело напряжено. Крина поднимается, смотрит ему в глаза. Поцелуев нет. – Ты почти весь во мне, – улыбается Крина. Где-то далеко идут редкие прохожие. Пахнет цветами и предстоящим дождем. С неба срываются крупные капли. Мэтокс чувствует их на своей разгоряченной коже. – Думаю, тебе нужно побыть одному, – говорит Крина. Мэтокс молчит. Просто стоит и смотрит, как она уходит. Затем дорога домой. Дождь усиливается. Мыслей в голове нет. Кажется, что все закончилось, но уже на следующий вечер, за пианино в одном из ночных баров, Мэтокс думает только о Крине. Ждет ее. Ищет взглядом в толпе. Но ее нет. Ни сегодня, ни завтра. Фейерверки чувств вспыхивают и гаснут. День за днем. Неделя за неделей. Пока не приходит усталый от переживаний покой. В этот самый момент возвращается Крина. Стройная. В узком платье. Глаза темные, глубокие. Волосы черные, рассыпаны по плечам. Она сидит за столом недалеко от Мэтокса, который все еще продолжает играть. Ее губы плотно сжаты, но Мэтокс знает – она улыбается… Улыбается женщина, которая прожила уже слишком много жизней, чтобы улыбаться. Улыбается, пока не появляются безумные слуги ее хозяина. Вимал, Холдор, Пачджо.

Мэтокс больше не мог вспоминать. Он открыл глаза. Тени окружили его. Окружили в реальности. Фонарь не горел. Но страх ушел. Он больше не боялся умереть. Нет. Прошлое прогнало страх. Осталась лишь пустота. Холодная, ледяная пустота. Голодные тени замерли. Пища перестала существовать для них. Они больше не видели ее. Она сбежала от них. Внезапно, неожиданно. Провернула какой-то трюк и исчезла. Тени зашептались, поползли по улице прочь. Мэтокс не двигался. Просто стоял и смотрел в пространство перед собой. В этот момент ему действительно было плевать. Плевать на все. Но пустота отступила. Медленно, осторожно. На ее место пришла такая же холодная месть. Теперь вернуться в дом. Дождаться возвращения Биатрис. Блоки в ее голове все еще мешают ей мыслить трезво. Сознание проскальзывает лишь иногда.