Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence

Числа сохраняют в «Москве – Петушках» мистическое значение и оттенок: 3 – Троица; 13 – чертова дюжина; 4 – стороны креста; далее, мотив Воскресения Лазаря: «Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (Ин. 11: 39); кроме того, 4 – число апокалипсических всадников, сеющих смерть в день Страшного суда. 40 – поминальный день, срок мистической зрелости: «И, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к нему искуситель…» (Матф. 4: 2–3). Речь идет здесь только о значениях, важных для «поэмы» и встречающихся в ней.

Сочетание библейского контекста с комическим повествованием о дне московского алкоголика значительно органичнее, чем это может показаться на первый взгляд: достаточно отдать себе отчет в количестве невольных реминисценций советского официального и официозного стиля, восходящих к Библии. Сталкивая и сочетая в повествовании эти внешне несовместимые и антагонистические культуры и традиции, Венедикт Ерофеев придает своей книге острый оксюморонный характер.

Нам предстоит проследить и установить значение библейских цитат для содержания книги, значимость отдельных библейских или евангельских сюжетов для структуры «поэмы», роль стилистической и лексической библейской мозаики для формы «Москвы – Петушков».

Литературные и философские цитаты. Цитация, связанная с театром и музыкальной культурой

Приведем список авторов, цитирующихся или упоминающихся в «поэме»: Гомер, Платон, Данте, Шекспир, Корнель, Паскаль, Гёте, Шиллер, Байрон, Гегель, Сент-Экзюпери, Радищев, Карамзин, Пушкин, Баратынский, Лермонтов, Гоголь, Аксаков, Достоевский, Некрасов, Тургенев, Тютчев, Лев Толстой, А. Островский, Н. Успенский, Глеб Успенский, Помяловский, Герцен, Писарев, Добролюбов, Чернышевский, Чехов, Блок, Горький, Куприн, Бунин, Пастернак, Мандельштам, Маяковский, Ильф и Петров, Н. Островский, М. Булгаков, Солоухин, Тихонов, Евтушенко. Этот перечень позволяет предполагать широту и вольность автора в обращении с литературной и философской традицией. Проследить «игру в бисер», разобраться в ее роли и функциях, отметить отношение к разным авторам и традициям и влияние литературной и философской эрудиции автора книги на его творчество – задача предлагаемой работы.

Атмосфера театра и ее отражение в «Москве – Петушках» будут отдельной темой рассмотрения во второй главе.

Музыкальные имена: Шаляпин, Римский-Корсаков, Мусоргский, Лист, Дворжак, Эрдели. Оперы Мусоргского «Борис Годунов» и «Хованщина», «Этюды» Листа, «Девятая симфония» Дворжака, «Лоэнгрин» Вагнера, «Маргарита» Гуно, «Сказка о царе Салтане» и «Садко» Римского-Корсакова. Ясно стремление автора ввести в повествование мир музыкальных образов и ритмов. Все знавшие Венедикта Ерофеева говорили о необычайной музыкальной образованности и музыкальной памяти писателя, помнившего наизусть огромное количество оперных арий, симфоний и отдельных произведений. В чем значение богатства музыкальных ассоциаций в «поэме» – вопрос, на который следует искать ответ по ходу ее изучения.

Исторические и политические цитаты

Отношение к политическим и социальным проблемам, историческому и моральному опыту прошлого и настоящего выявляется в реакциях героя на ситуации и события истории и современности. Влияние их на его судьбу, строй его мыслей и чувств – смысл разбора этой области источников.

Фольклор, словесные и газетные штампы, «крылатые слова»

Страницы «Москвы – Петушков» заполнены материалом этого рода. Эффект его присутствия – смеховой и сатирический элемент «поэмы». Уточнение и выявление роли и функции этой области цитат необходимо для полноценного понимания текста.

О некоторых проблемах и особенностях исследования

Употребление цитат в речи персонажа диалогизирует отдельные клеточки текста, придает ему «…неопределенность и многозначность, лишает окончательности, законченности смысловых интерпретаций, делает открытым, пребывающим в statu nascendi»[22]. Само присутствие цитаты в тексте порой лишь предполагается, и Женетт пишет об имплицитном и иногда гипотетическом состоянии интертекстуальности, добавляя о другом типе транстекстуальных отношений: «Паратекстуальность прежде всего является неиссякаемым источником с вопросами без ответов»[23]. Характерен эпиграф, приведенный В. Марковым к статье «Цитатная проза Мережковского»:

– Цитата из Библии?

– Я не знаю. Это мои собственные слова, но возможно, что и в Библии есть что-нибудь подобное.

Из Кузмина[24]

«Область совпадений столь же огромна, как область подражаний и заимствований», – утверждает В. Топоров[25]. Цитата и ее расшифровка связаны с индивидуальной культурой и памятью автора, читателя и исследователя: