Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга

«Непредвиденного не существует», – говаривал он не раз. Означало ли это, что Фогг был ясновидящим? Или указывало на нечто более правдоподобное и намного более зловещее? Почему этот англичанин, следовавший строго установленным маршрутам, как локомотив на Большой западной железной дороге, внезапно сошел с рельсов и умчался за горизонт?

Почему? Есть еще много таких почему, на которые Верн так и не дал ответов.

О существовании другого дневника мистера Фогга стало известно лишь в 1947 году, когда в доме номер семь на Сэвил-роу, Берлингтон Гарденс в Лондоне началась реставрация. Как всем известно, когда-то в этом доме проживал известный своим остроумием и сильно стесненный в средствах драматург, а также член Парламента Ричард Бринсли Шеридан. Он умер в состоянии крайней нищеты в 1816, а не в 1814 году, как писал Верн. Когда в доме стали ломать стену за гардеробом, то в пространстве между двумя стенами был обнаружен маленький дневник. Судя по всему, он долгое время сохранялся в хорошем состоянии, пока через дыру в крыше на него не просочилась вода. Некоторые страницы оказались полностью уничтожены, содержание других – частично утрачено. Но того, что уцелело, было достаточно, чтобы привлечь к себе внимание криптографов и лингвистов со всего мира.

В 1962 году было установлено, что записи не представляли собой какой-либо шифр или код, поэтому стали считать, что они сделаны на прежде неизвестном языке. Их так и не удалось бы перевести, если бы в одном из поселков Дербишира не было найдено несколько записных книжек. Их нашли в поместье, принадлежавшем когда-то сэру Гераклиту Фоггу, баронету. В этих записных книжках имелись заметки, призванные помочь англоязычному ребенку выучить данный язык. Используя эти записи в качестве справочного материала, сэр Беовульф Уильям Клейтон, четвертый баронет, – выдающийся лингвист Оксфордского университета – приступил к работе над материалами, найденными в доме номер семь по Сэвил-роу. Ему удалось перевести, по меньшей мере, треть из того, что уцелело.

Я раньше всех узнал об этом переводе, так как именно мое исследование жизни генерала сэра Уильяма Клейтона, первого баронета и отца Филеаса Фогга, позволило отыскать родной дом Фогга и, следовательно, найти записные книжки, которые, в конечном итоге, и пролили свет на эту историю.

Мой английский коллега – вышеупомянутый лингвист, приходившийся праправнуком сэру Уильяму Клейтону и его десятой жене Маргарет Шоу – тщательно обыскал давно заброшенный Фогг-холл. Сэру Беовульфу удалось обнаружить написанные детской рукой записи, имевшие частичный параллельный перевод. С помощью всех этих заметок, которые предоставил мне сэр Беовульф, я смог воссоздать историю, так и оставшуюся не рассказанной в романе Жюля Верна – историю, записанную в другом дневнике Филеаса Фогга.

1

Верн называл Филеаса Фогга Байроном, носившим усы и бакенбарды, и настолько бесстрастным, что он мог бы прожить, не старея, целую тысячу лет. Было ли это предположение о его возможном долголетии всего лишь совпадением, мимолетной мыслью, которая по воле случая оказалась так близка к правде?

Ведь именно такой срок жизни – в тысячу лет – был отведен Фоггу. Верн писал, что в 1872 году ему было около сорока, так на самом деле и обстояло дело. Но эриданеанский эликсир начинает воздействовать на организм лишь после того, как ему исполняется сорок лет. Сегодня Фогг, будь он еще жив, выглядел бы так, словно состарился всего на год или два. Существует вероятность, что он действительно жив, здоров и находится где-то в Англии. Может ли кто-нибудь указать на его могилу, где на могильном камне было бы высечено его имя, дата рождения – 1832 год, а вслед за ней и дата смерти? Нет, этого никто не в силах сделать.

Мистер Фогг был высок, хорошо сложен, с красивым и благородным лицом – именно такой внешности и ожидаешь от человека, похожего на Байрона. У него были светлые волосы и усы, отсюда можно сделать вывод, что Верн описывал его либо как блондина, либо – как светлого шатена. Но Верн не упоминал цвет его глаз. Однако дотошный исследователь по-прежнему может отыскать полицейские протоколы Скотленд-Ярда и выяснить, что глаза у него были темно-серыми. Что не удивительно для представителя семейства, все члены которого имели серые глаза.

Лицо у Фогга было бледным – естественный результат того, что его кожа подвергалась воздействию солнца всего один раз за день, когда он совершал ровно одну тысячу сто пятьдесят один шаг. В отличие от большинства его современников, зубы у Фогга были просто безукоризненными. Никакого кариеса, и это несмотря на то, что у многих жителей Альбиона середины девятнадцатого века зубы были гнилыми. Данная особенность, наряду с серыми глазами, судя по всему, объяснялась генетикой. С другой стороны, поскольку еще в детстве Фоггу неоднократно давали эликсир, здоровье зубов могло стать результатом воздействия лекарства, изобретенного тысячу лет назад на расстоянии многих световых лет от Земли.