Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга

Ральф как банковский служащий считал, что этот человек в скором времени будет пойман. После того, как они сели играть в вист, инженер Стюарт оспорил его заявление. Он выбрал своим партнером мистера Флэнагана, в то время как партнером Фогга стал Фаллентин. Разумеется, беседа была продолжена только после того, как сыграли первый роббер. Тогда-то Стюарт и сказал:

– Я считаю, что все шансы на стороне вора, он оказался изворотливым малым.

– Но куда ему бежать? – спросил Ральф. – Он не сможет укрыться ни в одной стране.

Стюарт громко выразил свое несогласие.

– Куда же он поедет? – спросил Ральф.

Стюарт фыркнул и ответил:

– Не знаю. Мир весьма велик. – Он замолчал, давая Фоггу возможность высказать свое мнение.

Значение фамилии Стюарт происходит от слова «steward», что означает «тот, кто управляет». Стюарт был инженером как для общества, так и для своего узкого круга. Он занимал более высокое положение, нежели Фогг, и, насколько Фоггу было известно, возглавлял эриданеанскую расу. Стюарт был лидером, главным инженером для всех представителей расы: урожденных и усыновленных.

– Мир весьма велик, – повторил Стюарт.

Фогг ответил вполголоса:

– Когда-то был велик. – Он протянул перетасованные карты Флэнагану и сказал: – Снимите, сэр.

После очередного роббера Стюарт спросил:

– Что вы имели в виду под «когда-то»? Неужто мир уменьшился в размерах?

– Сказать по правде, я согласен с мистером Фоггом, – вмешался Ральф. – Мир в самом деле уменьшился. Человек теперь может объехать Земной шар в десять раз быстрее, чем столетие назад. Именно поэтому поиски грабителя, скорее всего, увенчаются успехом.

– Но по этой же причине вору будет легче скрыться, – заметил Стюарт.

– Мистер Стюарт, ваш ход, – напомнил Фогг.

Никто, кроме Стюарта, не догадывался о том, что эта просьба имела двойной смысл. Стоит отметить, что Стюарт был таким ловким шулером, каких еще поискать. Даже если бы он не обладал этим талантом от природы, то, с его стороны, было бы большой глупостью не обучиться всем премудростям данного ремесла за сто пятьдесят лет практики. Несмотря на свое умение жульничать в картах, он всегда был честен. За исключением тех ситуаций, когда от него требовалось совершенно другое поведение. А это был как раз такой случай. Поэтому Стюарт положил первую выбранную им карту – бубнового валета. Для всех, кроме Стюарта и Фогга, это означало, что бубны будут козырями. Для Фогга – что ему предстояло заключить пари и принять вызов, хотя речь шла и не о карточной игре. Но каким будет пари и какой он должен принять вызов? Это зависело от способности Фогга интерпретировать сказанное Стюартом.

Когда роббер был окончен, Стюарт сказал:

– Знаете, Ральф, вы избрали довольно странное доказательство того, что Земля уменьшилась. Получается, что если ее можно объехать за три месяца…

– За восемьдесят дней, – уточнил Фогг.

Салливан перебил его и начал дотошно объяснять, почему на все уйдет только восемьдесят дней. На Великой индийской железной дороге только что был открыт новый участок между Роталом и Аллахабадом, и это сокращало время путешествия, позволяя уложиться в указанный временной отрезок. «Дейли Телеграф» сделала расчет, по которому смелый и удачливый путешественник, выехав из Лондона, смог бы обогнуть весь Земной шар и вернуться обратно за одиннадцать недель и три дня.

Стюарта это известие так сильно взволновало, что он по ошибке сбросил козырь. По крайней мере, он выглядел взволнованным. Фогг знал, что означала бубновая тройка – «Действуйте. Не смущайтесь».

Затем Стюарт сказал, что в этом расписании не была учтена плохая погода, встречные ветры, кораблекрушения, происшествия на железной дороге и тому подобное.

– Все учтено, – возразил Фогг. Он продолжал играть, хотя другие остановили свою игру.

Стюарт не сдавался:

– А что если индусы или американские индейцы разберут рельсы? Если они остановят поезд, ограбят вагоны, снимут скальп с пассажиров?

– Все учтено, – холодно ответил Фогг и бросил на стол карты. – Два козыря.

Остальные смотрели на него с удивлением, пораженные не его картами, а разговорчивостью Фогга. Подобное поведение даже вызвало раздражение у его собеседников. Они и прежде отмечали в нем такое же невозмутимое спокойствие и уверенность в своей правоте, но он все равно производил впечатление славного малого. Его прегрешения были незначительными и простительными, поскольку Фогг всегда слыл эксцентричным человеком. Англичанам нравилась эксцентричность, или, по крайней мере, они относились к ней с уважением. Впрочем, в те времена мир еще был намного больше, и в нем еще оставалось место для разных чудачеств.

Настала очередь Стюарта сдавать карты. Тасуя их, он сказал:

– Теоретически, мистер Фогг, вы правы. Но на практике…

– И на практике также, мистер Стюарт.