Венера Прайм

Когда он выбрался из люка, Спарта обогнула  его и повернула ручку наружного замка. Массивная наружная дверь скользнула и закрылась с ощутимым стуком. Она сунула руку в правый набедренный карман брюк, вытащила ярко‑красный гибкий пластиковый диск, которым шлепнув по краю,  опечатала  люк, затем повернулась, взяла Мак‑Нила за руку. – Пойдем со мной, пожалуйста.

Виктор Пробода загораживал выход из трубы:

– Инспектор Трой, насколько я понимаю, было  распоряжение арестовать этого человека, а корабль немедленно осмотреть.

– Ты ошибаешься. (Хорошо, – подумала она, – что он сказал «распоряжение», а не «приказ», значит можно еще немного отложить неизбежную конфронтацию.) – Мистеру Мак‑Нилу нужен сейчас врач и я помещу его в клинику. А когда он придет в себя, мы с ним поговорим. До тех пор никто – ни один человек – не должен входить в «Стар Куин». – Ее взгляд не отрывался от бледно‑голубых глаз Прободы. – Я уверена, что ты будешь  выполнять приказы центра, Виктор.

Это был старый трюк, но он был удивлен, когда она назвала его по имени.

Этой стройной девушке было, наверное, лет двадцать пять, а она уже имела звание, которого он добился только после десяти лет усердной службы и ему было уже далеко за тридцать. Ее превосходство было несомненным – Пробода почувствовал и признал это. – Как скажешь – хрипло согласился он.

Спарта направила Мак‑Нила, который, казалось, вот‑вот уснет, к ожидающим медикам. Один из них прижал к его лицу кислородную маску: у Мак‑Нила было такое выражение лица, словно он пьет холодную воду после недели пребывания без воды в пустыне.

Спарта повторила свой приказ медикам – не давать информацию прессе; они, конечно, ослушаются ее, но пусть это случится когда они с  Мак‑Нилом уже будут далеко.

Маленькая группа вышла из зоны безопасности. –  Мак‑Нил, с кислородной маской на лице, ведомый медиками, Спарта и Пробода замыкают шествие. На них со всех сторон сыплется град неистовых вопросов…

Но после целой недели ожидания средства массовой информации получили лишь только подтверждение, что «Стар Куин» прибыл, а Мак‑Нил  выжил, только это они могли добавить к тому шокирующему радиосообщению, которое положило начало их вахте смерти. Та передача была столь же лаконичной, сколь и пугающей:

– Это «Стар Куин», говорит командор Питер Грант. Инженер Мак‑Нил и я, вместе пришли к выводу, что кислорода осталось достаточно только для одного человека, и только один человек может прожить до того, как наш корабль причалит к Порт‑Гесперу. Поэтому один из нас должен умереть, чтобы другой остался жить. Мы договорились решить этот вопрос с помощью игральных карт. Тот, кто вытянет младшую карту, лишит себя жизни.

– Я, инженер Мак‑Нил  подтверждаю, что я согласен со всем, что говорит командир.

Радиолиния молчала уже несколько секунд, если не считать шуршания и щелканья игральных карт. Затем Грант снова вышел в эфир.

– Это Грант. Я вытянул младшую карту. Я хочу ясно дать понять, что то, что я собираюсь сделать, является результатом моего личного решения, добровольно принятого.

Жене и детям я хотел бы сказать, что люблю их; я оставил им письма в своей каюте. Последняя просьба: я хочу быть похороненным в космосе. Я прошу офицера Мак‑Нила  выставить меня из шлюза, когда все закончится, и отослать подальше от корабля. Пожалуйста, не ищите мое тело.

Помимо обычной автоматической телеметрии, это было последнее, что кто‑либо слышал от «Стар Куин» до сегодняшнего дня.

Клиника Порт‑Геспера располагалась во внешнем кольце станции. Через час после его приезда Мак‑Нил лежал на чистых простынях. Его лицо было розовым, хотя темные круги под глазами остались, а с некогда полных щек кожа свисала складками. Он сильно похудел, с тех пор покинул Землю. Хотя на «Стар Куин» еды было более чем достаточно, но в последние несколько дней полета у него едва хватало сил дотащиться до камбуза.

Он только закончил изысканный обед, приготовленный в соответствии с инструкциями Спарты, когда она легонько постучала в дверь, и услышав «войдите», появилась в палате сопровождаемая задумчивым Прободой.

– Надеюсь, все было вкусным? – спросила она. Винегрет исчез, но стейк был съеден только наполовину, и многие овощи остались нетронутыми. Но не вино – бутылка и стакан были пусты. Мак‑Нил был весь в табачном дыму, меж пальцев – наполовину выкуренная сигарета без фильтра.

– Все было восхитительно, инспектор, просто восхитительно, но больше я не могу проглотить ни кусочка.

– Ну, если ты чувствуешь себя отдохнувшим…

Мак‑Нил  понимающе улыбнулся. – Да, теперь будет много вопросов, не так ли?

– Если хочешь, мы вернемся позже…

– Нет смысла откладывать неизбежное.

– Тогда приступим. Инспектор Пробода запишет наш разговор.