Венец

Примирить — нельзя. «Испорченные отношения не восстанавливаются». У них «испорченные» — с ещё до рождения.

Выгнать нельзя — вернутся. Продемонстрировано.

Убить нельзя — запрещено.

Оставить как есть — нельзя. Любая хоть чуть хитромудрая падла их использует… или они сами… против Боголюбского, «за справедливость». Раздробление страны и кранты моим планам насчёт «белоизбанутости».

«Дилемма Эскобара»: выбор третьего варианта из двух плохих. У меня — выбор пятого.

«Выйду ночью в поле с конём». И уйду. К едрене фене. Куда-нибудь, где можно будет просто делать хлорку. Или, там, выводить штаммы. А не морочить мозги взаимоотношениями наших славных, через одного — святых, князей святорусских. Как скорпионы в банке…

Едва расцвело, как прискакал княжий сеунчей:

— Государь зовёт Воеводу с сотоварищи на почестный пир. Душ — пять, на душах — радость, одежонка — богатая, морды — благостные.

* * *

«Вторая сторона медали» — после коронации подданные преподнесли государю подарки. Какое-то невообразимое количество — под тысячу штук. Теперь волна катится в обратную сторону: Государь должен одарить соратников.

Наградить отличившихся, отличить верных, отдариться дарителям. Три задачи «в одном флаконе». По моему мнению, корректно не решаемо, а, с учётом размерности, без компьютеров — невообразимо.

Есть ряд ограничений.

«Взаимозачёт» не допускается.

— Ты мне подарил ножик. Теперь я тебе его взад подарю.

Это — оскорбление.

«Перекрёстное опыление» не допускается.

— Вася подарил мне ложку, а Петя — вилку. Теперь я подарю Васе вилку, а Пете ложку.

Такое — обида. С оттенком антигосударственной провокации:

— А нафига нам такой государь? Мы что, сами, без него, не можем друг другу эти подарки сделать?

Понятно, что большинство полученных государем подарков будет со временем снова пущено в оборот. Как правило, не проданы, а именно снова подарены. Но другим людям, в других местах.

Есть предпочтения конкретных людей. Это — маловажно. Одаряется не человек, а представитель конкретного дома. Позже подарок будет передариваться внутри рода или круга дружественных родов.

Есть специфика момента. Вокруг разграбляемый, при этом «закрытый» скорым бездорожьем, город.

Дарить красивую рабыню…? — Бывает. Кыпчаки частенько дарят русским князьям «вельбудов и девок». Но не таком уровне, не с таким сурово православном государем, не при ценах «роба по резане».

Коня? — А удастся его сохранить? Выпустить-то на лужок побегать — месяца через два. А с кормами в городе…

Главное: сравнительная ценность подарков. Если ты даришь одному саблю в золотых ножнах, а другому — в серебряных, то второй понимает: он для государя «второй сорт». Это с однородными предметами. А если одному — седло, серебром выложенное, а другому остроги золотые… «кто из них матери-власти более ценен»?

Основная масса подарков в обе стороны — нынешние трофеи. Проще: свеже-награбленное.

«Грабёж по-русски» в нашем нынешнем исполнении имеет некоторые особенности. Основная масса ценностей накапливается не в общественных зданиях, не в частных домах, а в «домах церковных». В наиболее почитаемых церквах и монастырях. Их и «трясут» ныне в первую голову. Это и в русских летописях отмечено. Армия Боголюбского активно грабила церкви. Ну, если во главе воинства — «церковный вор», то и простым воинам, да и «не-простым», сам бог велел.

Кроме ценностей, понятных моим современникам: злато-серебро, жемчуга с самоцветами да диамантами, в «церковных домах» есть ценности специфические — реликвии. Потребительская ценность таких артефактов в виде деревянной щепочки, клочка ткани, кусочка человеческой кости определяется распространённостью связанного с ним суеверия. Верой данной популяции хомосапиенсов в чудеса, проистекающие из данного предмета.

«Верую потому что абсурдно». История множества реликвий подтверждает как силу веры, так и беспредельность абсурдности. Теперь сравните «потребительскую ценность» какой-нибудь «частицы левой сандалии ап. Павла» и «пут конских бронзовых с замком золочёным».

Подобные списки подарков, полученных и отданных, составляют немалую часть общего объёма исторических документов. Увы, коллеги-попандопулы эту тему… Я, кстати, тоже — «не копенгаген». У меня есть несколько человек — Николай, Аким, Чарджи, молодёжь подрастает — которые в этом понимают. Я их слегка придерживаю — жаба-то давит. А так-то…

Есть много вещей в «Святой Руси», которые я так и не понял. Принимаю на веру и смотрю, что получается.

* * *

В княжеской трапезной, как я уже докладывал, около двухсот посадочных мест. При восьми тысячах войска — от меня пять рыл. В смысле: душ. Мероприятие было мною представлено на утреннем построении отряда как награждение особо отличившихся. Поэтому: Брусило и Терпило. Алу как представитель кыпчаков. Чарджи как герой взятия Софийских ворот. Ну и я, как начальник всего… этого.

Собирались… как барышни на первый бал.

Сперва Чарджи не было — он на Митрополичью дачу обоз водил, вернулся уже хорошо засветло.