Венец

Хлеб для проскомидии должен быть свежим, чистым, пшеничным, хорошо промешенным и приготовленным с закваской. Хорошо бы с изюмом. Эти печенюшки должны быть округлые двухъярусные в ознаменование двух естеств Иисуса Христа, с четырёхчастной печатью IC XC в верхних четвертинках, NI KA — в нижних.

«Два естества» — божья и человеческая природы. А не то, что вы подумали.

Надпись означает: «Иисус Христос побеждает». Чтоб никто не сомневался.

Из этого вырезают Агнца. По довольно сложной технологии. Процесс начали отрабатывать в 8 веке, а закончат модификации веку к 15-му.

Резать самому вам не дадут. Если только вы не вляпнулись в богопомазанника. Но внешние отличия от сиюместной и сиювременной модификации вы замечать обязаны. Ибо всякое такое отличие есть политическая демонстрация.

Вырезка исполняется исключительно иереем, за закрытыми дверями и тайно. Задать вопрос:

— А чего это он там делает? — утратить уважение окружающих.

Сказано же: «тайно». А не: «неизвестно». Т. е. все знают, но помалкивают.

Иерей творит входные молитвы, входит в алтарь, облачается, омывает руки и на жертвеннике при закрытых Царских вратах начинает совершать.

Блин! Проскомидию! А не то, что вы подумали.

При каждом священнодействии он произносит строго установленные тайные молитвы. Все эти молитвы знают. Детишки-простолюдишки — через пятое на десятое. Люди благородные и образованные — на зубок. А вы?

Поп берёт просфору, копие и, рассказывая о том, что «Яко овча на заколение ведеся», вырезает из хлебушка Агнца сложной конфигурации.

Слесарь по хлебу? — Нет, я же сказал — иерей.

Вырезанный кусок продолжают кромсать и дальше.

Агнец крестообразно надрезается с нижней стороны со словами:

«Жрется Агнец Божий, вземляй грех мира, за мирский живот и спасение».

Затем священник прободает копием правую сторону Агнца, произнося: «един от воин копием ребра Ему прободе и абие изыде кровь и вода; и видевый свидетельствова и истинно есть свидетельство его».

Как звали того воина, который «копием»? — Ну, коллеги, это надо знать. Как и то, что ему потом за это было. С кровью понятно — Святой Грааль. А вода куда? — Думайте-думайте…

Вообще-то, меня в детстве за такое неуважение к хлебу били. Крошить, вырезать что-нибудь из каравая — грех. Но церковникам можно.

После чего в сосуд наливают вино и воду.

Просфор — несколько. Другие тоже крошат. Например, из третьей вырезают 9 частиц в память о девяти чинах ангельских, а также в память: «Всевеликих Чиноначальников Михаила и Гавриила и всех Небесных Сил», пророков (поимённо), апостолов, святителей, мучеников и мучениц, преподобных отцев и матерей, бессребреников, праведных богоотец Иоакима и Анны, святых храма, дневных и равноапостольных, составителя литургии: Иоанна Златоуста или Василия Великого.

Список утверждён в Константинополе и регулярно модифицируется. Пропустить кого-нибудь — как на первомайской демонстрации выкинуть в урну портрет какого-нибудь члена. В смысле: члена Политбюро.

Остальные просфоры тоже нарезают: в память ныне живущих патриархов, правящаго и других архиереев, священства, диаконства и монашества, за страну, где совершается литургия, православных людей, властей и воинство. Могут выниматься и другие (маленькие) частицы с поминовением имён живых. При большом количестве имён вместо вынимания выструживают копием по одной из сторон просфоры: занимают меньше места.

Из пятой просфоры вынимаются частицы в память усопших.

Затем вынимаются частицы из малых просфор (число не ограничивается), поданных заранее верующими. Вы-то подали? Как «нет»?! Вам и помолиться не за кого?! — В это время читаются поминания о здравии и спасении живых и об упокоении усопших.

Каждый этап ритуала должен сопровождаться искренним(!) движением вашей(!) души. Подделка, имитация или, не дай бог, равнодушие — ловится мгновенно. И вполне оценивается обществом. Это — провал.

Где ваш «самоликвидатор», коллега?

* * *

Такое действо и провёл Кирилл в Десятинной. Соструженные частицы в конце богослужения были ссыпаны в чашу с телом и кровью Христовой со словами «Отмый, Господи, грехи здесь поминавшихся Честною Твоею Кровию и молитвами святых твоих», произнесёнными возвышенным голосом и с глубоким чувством.

Паства бурно крестилась и дружно выкрикивала в нужных местах «Свят! Свят!», в других — «Аллилуйя!». И в конце — «Аминь!». С энтузиазмом: процедура — долгая, в православных храмах — стоят, народ — успел протрезветь третий раз за день, что, безусловно, мучительно.

Попадёте на подобное мероприятие, коллеги, не перепутайте: «Всегда готов!» — из другой оперы, а «Пи…дец!» — из другой стилистики.

Оба лидера войска — Андрей Боголюбский и Ромочка Благочестник — славятся своей православнутостью, стремились превзойти друг другу в точности и истовости исполнения обрядов.

В церкви Боголюбскому рядом с Благочестником становиться нельзя — не смотрится.

Андрей невысокого роста, скособоченный, голову держит… наклонённо-выставленно. Да и на лицо… не внушает. А вот Ромочка — настоящий государь, канонический: «Возрастомъ въсокъ, плечима великъ, лицемь красенъ».

Красавелло.