Венец

Провокация не провоцируется — переходим к дипломатии.

— А я — Иван, Воевода Всеволжский. Слышал?

Ненавидящий, но уже не взбешённый, а цепкий, ощупывающий, оценивающий взгляд.

— Ну.

— Не нукай. С клячами одними привык разговаривать? Это — мой человек.

— Это торк!

— Это мой человек торк.

— Это дикий торк! Я взял его на татьбе! Он пытался увести коней из княжеской конюшни! Присвоить! Мою долю! Он убил моих людей! Много!

— Этот человек — инал Чарджи, мой воин. Он первым взошёл на стены этого города, града Владимирова. Он первым поднял здесь знамя. Моё знамя.

Откуда знаю? — Гридни владимирские у Десятинной говорили, хвалили ребят, которые помогли им ворота в детинец открыть. А уж моего «чёрта на тарелке» ни с чьим стягом не перепутаешь.

— По закону войны здесь всё принадлежит мне. Здесь нет ничего твоего, Бастий. Всё, что ты берёшь здесь — ты берёшь только по милости победителя. Меня.

— Нет! Не было никакого знамени! Я не видел!

— Суслика в степи не видно, а он там есть. Если сильно зажмурить глаза, можно и солнца не увидать. Твоя слепота, Бастий — твоя забота.

Ну! Давай же «князь вероломных берендеев»! Вытащи саблю, и оба моих лучника вгонят стрелы тебе в грудь. Угол обстрела несколько неудобен, могут и меня… Но вряд ли: мои стрелки — не «вильгельмы тели», яблоко с головы сына не собьют. Исключительно потому, что у них сыновей подходящего возраста нет, не вырастили ещё. А так-то… попадают не хуже.

— Об чём спор? Холопа не поделили?

К нам подъезжает группа верховых. Впереди молодой парень лет двадцати в красном плаще.

Корзно на «Святой Руси» носят только князья. Как в Древнем Китае жёлтое — только император. Стабильность дресс-кода обеспечивается угрозой смертной казни.

Следом подскакивает ещё один обкорзнённый, младше, лет 15–16.

* * *

Старшего — не знаю. Наверное… «торцеватый», старший сын Ростислава Торца, старшего сына Долгорукого. Мстислав, прозванный летописцами Безоким.

В РИ через восемь лет, в 1177 году, Всеволод Большое Гнездо, «зачищая территорию», выжжет ему глаза. Или — нет. Эпизод настолько «тёмный», многослойный… Один из ряда, в которых Гнездо проявит своеобразное сочетание успешных военных предприятий с изощрённой дипломатией и интригами. Летописи говорят разное, но вывод один: Гнездо в выигрыше. Будет время — надо посидеть-подумать. Букет ярких проявлений личных свойств нескольких персонажей из нынешней «золотой нашлёпки».

Младшего — знаю. Помню его портрет из Третьяковки в виде Димитрия Солунского, видел мальчишкой семь лет назад в Пердуновке. То самое Большое Гнездо. Хотя он про это ещё не знает. Это его потомки создадут Русь. Владимирскую, Московскую, Великую. Больше четырёх столетий «русский царь», «белый царь», «Великий Князь и Государь Всея Руси» — про его Y-хромосому.

«Откуда есть пошла Земля Русская»? — Вон оттуда. Чем он об седло бьётся, подскакивая на рыси.

Сейчас оба — ослеплятель и ослепляемый — не только дядя (младший) и племянник (старший), но и большие друзья. Оба — изменники, участники «похода 11». Оба — члены «вышгородской шестёрки».

Семь лет назад Боголюбский выслал вдову отца, гречанку, сестру императора, с детьми в Византию. Туда же отправил и племянников — детей своего давнего недруга, умершего лет за десять до этого, старшего брата Ростислава (Торца). Потом Ростик Смоленский умер и изгнанники вернулись на Русь.

Почему в этот момент? Логично было бы дождаться смерти «изгоняльщика» — Боголюбского. Или, хотя бы, большой войны с ним. Летописи молчат. Молчат и историки: нет связи между возвращением княжичей и смертью Ростика? Чисто совпадение?

В Залесье «возвращенцы» не поехали, остались у Жиздора.

Они — ножи, направленные в спину Боголюбскому. Близкие кровные родственники могут «предъявить права»: потребовать доли в Суздальской земле. Например, согласно «завещанию Долгорукого». Их сестра — княгиня Рязанская. Её муж Глеб (Калауз) всегда готов сделать гадость князю Андрею.

Жиздор мог, в подходящий момент, поддержать их «претензии». Нет, речь не шла о захвате Залесской Руси — только о «восстановлении справедливости», о возвращении «отеческих задниц», «заботе о сиротках бедных». По завещанию, по закону, «по старине»… Дать каждому. Установить равенство. Разорвать на куски поднимающееся княжество.

В РИ так и получилось. После убийства Боголюбского все четверо получили по городу, рязанцы спалили Москву, ограбили Владимир, украли святыни… Три года междоусобной войны. После которой остался один Всеволод. Кровавый маразм законности и равенства «по-святорусски» — снова отступил.

Дядья и племянники росли вместе. В Кидекшах под Суздалем, в Царьграде. Вместе оказались в Вышгороде. Попрыгунчик был заинтересован в этих людей. Во всяком случае, то, что Всеволод спит крепко — он узнал. И, свергая его со стола Киевского князя, захватил в опочивальне. Там же, в Киеве или конкретно в опочивальне — не знаю, схватили и Безокого.