Венец айтаны

– Что? – фыркнул было Ронтон, приподняв брови, но потом повнимательнее вгляделся в ее лицо. – Дьявол меня побери! Определенно есть что-то общее! Черт, первый раз вижу такую грязную графиню! Что с вами приключилось, миледи? Постойте-ка, – перебил он вдруг, видя, что Элина пытается что-то возмущенно сказать. Лицо его стало очень сосредоточенным. – Я вижу, вы устали. Я задам вам только один вопрос, миледи, потом, думаю, вам нелишне будет умыться и отдохнуть. Так вот – где Лесси?

«Тоже мне нашел проверку!» – хмыкнула она про себя. Но, посмотрев Ронтону в глаза, графиня неожиданно увидела в них плохо скрытую тревогу и удивилась. Была бы еще причина так беспокоиться из-за какой-то ведьмы! Уж она-то, поди, сейчас в безопасности с ее отцом и братом!

– Ваша ведьма поехала в Дундрут, – раздраженно бросила она. Ронтон, как ей показалось, вздохнул с облегчением.

– Зачем? – тут же спросил он. – И с кем? Мальчик с ней?

– Это уже второй, третий и четвертый вопросы, – высокомерно парировала графиня. – Вы обещали дать мне умыться и переодеться. Потом я, пожалуй, попрошу у вас обед, а затем отвечу на ваши вопросы.

К ее огромному облегчению, спорить Ронтон не стал. Хотя Элина из дворянского гонора крепилась и высоко задирала голову, силы ее были на исходе, их уже практически совсем не осталось.

– Вейт, займись, – негромко скомандовал Ронтон давешнему сержанту, с покоробившим графиню сочувствием оглядев ее неприглядный наряд.

В комнате было почти совсем темно. Из затянутого бычьим пузырем окошка едва-едва пробивался тусклый свет. Из-под прикрытой двери доносились приглушенные голоса и уютное звяканье посуды. Элина с удивлением огляделась, с трудом вспоминая, где она и как, собственно, здесь оказалась. Ах да! Она приподнялась и села на жесткой, но довольно опрятной лежанке. Пока она спала, кто-то заботливо укрыл ее одеялом. Наверное, жена мельника, Книсси, высокая дородная женщина с добрым ласковым лицом. Сержант Вейт быстро сговорился с мельником, кажется, даже дал тому денег (впрочем, в этом графиня не была уверена), и откуда-то возникла эта Книсси, почему-то напомнившая Элине ее старую няньку, и увела ее в небольшой аккуратный домик. Там смертельно уставшая графиня наконец смогла смыть с себя дорожную грязь и пыль, вымыть и расчесать свалявшиеся волосы, потом наесться до отвала удивительно вкусного супа и каши с маслом. Девушка с трудом уже вспомнила, как она очутилась на лежанке. Она хотела посидеть десять минут, но неожиданно заснула и проспала, судя по всему, несколько часов.

– Может, разбудить госпожу, мам? – спросил за дверью тоненький девичий голосок.

– Пусть спит, Рина, – раздался жалеющий голос Книсси, – устала совсем, бедняжка, совершенно девку замучили.

И снова негромко загремела посуда. Элина с трудом встала. Все тело болело, стертые ступни ног саднили и горели, в нескольких местах на теле уже наливались смачные черные синяки – следы азартных ударов деревенских мужиков. Элина пощупала один из них, на нежном белом плече, сморщилась от боли и почувствовала, как в ней просыпается ярость. Ну погодите, холопы, доберусь я до замка, вы у меня попляшете, будете знать, как на благородную графиню руку поднимать! Она глубоко выдохнула. Спокойно, Элина. До замка еще нужно добраться.

Она оглядела себя. На ней была длинная крестьянская рубашка, простая, зато чистая. Она была ей немного коротковата – дочке мельника было всего лет четырнадцать, но в целом почти по размеру. «Наверное, по улице так не ходят», – мелькнула здравая мысль. Значит, надо еще немного злоупотребить гостеприимством крестьян.

Она толкнула дверь и оказалась на кухне. У стены горел большой очаг, над которым что-то весело булькало, всю комнату перегораживал длинный стол с тянувшимися вдоль него широкими лавками. Судя по всему, семья у мельника была большая. У огня хлопотала Книсси и ее дочка Рина. Увидев графиню, жена мельника присела в легком поклоне.

– Выспались, миледи? – ласково спросила она.

– Спасибо, – неожиданно для себя улыбнулась ей Элина. – Не то чтоб выспалась, но отдохнула неплохо. Мне бы одеть что-нибудь, – попросила она.

– Сейчас-сейчас, – закивала Книсси. – Рина, принеси скорее.

Гадать, во что же она должна будет вырядиться, долго не пришлось. Дочка мельника уже через пару минут принесла ей… ее собственное платье, выстиранное, мастерски заштопанное и выглядящее вполне прилично.

– Спасибо огромное! – обрадовалась графиня. – Вы так добры! Это же просто чудо, платье как новое!

Рина расцвела от похвалы, и Элина поняла, что это ее работа.

– А можно я помогу вам уложить волосы? – застенчиво попросила девочка.

– Конечно! – удивилась графиня.

Через полчаса она выглядела вполне сносно. Сердечно поблагодарив Книсси и Рину (есть, есть и среди холопов вполне приятные люди!), графиня спросила, где расположились повстанцы.

– Встали лагерем за оврагом, это совсем рядом, – охотно откликнулась жена мельника. – Говорят, завтра уходить будут. Наши мужики с ними многие собрались. Мой-то, хвала небесам, остается…

– Обо мне никто не спрашивал?