Венец для королевы проклятых

Сидя рядом с постелью, Гвендилена держала мужа за руку, ловя каждый вздох и отчаянно боясь, что именно он окажется последним. Рядом Гила отсчитывала какие-то капли из пузырька темного стекла в склянку с водой… Гвендилена приказала прогнать лекаря и позвать ее, не считаясь с дворцовым этикетом, но, судя по лицу целительницы, по ее взгляду и плотно сжатым губам, дела у Хильдегарда были совсем плохи.

Гила аккуратно закрыла пузырек, потом встряхнула склянку и, приоткрыв рот короля, ловко влила жидкость ему в горло. Хильдегард закашлялся – на миг показалось даже, что он вот-вот задохнется! – но скоро снова затих, дыхание его успокоилось и вроде бы даже стало более ровным и глубоким.

– Я сделала что могла, – устало сказала она, – будем надеяться, что он переживет эту ночь.

Гила подошла к Гвендилене, положила ей руку на плечо.

– Иди поспи немного! – с неожиданной теплотой сказала целительница. – Тебе надо отдохнуть. Я останусь здесь, и, если… – голос ее чуть дрогнул, но она справилась с собой, – и, если будет нужно, я пошлю за тобой.

Гвендилена лишь упрямо покачала головой.

– Нет! Я не могу оставить мужа.

Но Гила была непреклонна.

– Иди. Тебе надо отдохнуть… И покормить малыша.

Гвендилена вздрогнула, словно пробудившись от глубокого сна. Только сейчас она ощутила, как распирает груди от прибывшего молока… Даже платье мокрое. Гила права, нужно бежать, маленький Ригор, наверное, плачет!

* * *

Она быстро шла по коридору, и стук каблучков ее туфель отдавался гулким эхом в тишине. Мысль о том, что драгоценный и долгожданный сын страдает без нее, кричит на руках у нянек, а может быть, уже заснул голодным, жалила ее, как жалит овод корову в жаркий день на лугу, гнала вперед…

До ее покоев оставалось совсем немного, когда на пути Гвендилены словно из ниоткуда выросла высокая мужская фигура. В первый миг она даже испугалась, но тут же вздохнула с облегчением, узнав Альдерика.

– А, госпожа Гвендилена! – улыбнулся он. – Как поживает мой отец? Как его здоровье?

– Мы надеемся на лучшее, – сухо ответила Гвендилена, – и молимся за его выздоровление.

Она хотела идти дальше, но Альдерик и не думал посторониться.

– В самом деле? – осведомился он, насмешливо подняв бровь. – А я слышал, дело обстоит совершенно иначе! Вы прогнали от постели моего отца почтенного и опытного лекаря, чьи заслуги признаны даже в Академии всеобщего знания, а вместо него привели весьма сомнительную особу – рабыню, привезенную из диких мест, какую-то знахарку! Про нее говорят всякое – например, что она знается с темными силами… А еще, что умеет готовить яды. И если мой отец умрет, возникнут весьма обоснованные подозрения. Как вы думаете, долго ли сможет Гила отрицать свою вину на допросе? Или, может быть, захочет облегчить собственную участь чистосердечным признанием и откровенно расскажет о том, кто и зачем приказал ей убить короля?

Гвендилена застыла на месте, не в силах произнести ни слова. Неожиданное обвинение было слишком уж чудовищным… А главное – выглядело вполне правдоподобным.

Хотелось крикнуть: «Да как ты смеешь! Я пыталась спасти своего мужа!» Но Гвендилена молчала, глядя в холодные голубые глаза юнца, которого когда-то качала в колыбели.

Альдерик выдержал короткую паузу и произнес, чуть понизив голос, почти заговорщически:

– Но разумеется, этого можно избежать… Я ведь не забыл, что вы заботились обо мне и брате долгие годы. К тому же мне не хотелось бы порочить память отца и омрачать начало своего правления.

Гвендилена насторожилась. «Сейчас он скажет, что ему нужно от меня, – поняла она, – надо слушать и молчать, чтобы случайно не выдать своего горя и гнева, не сказать ничего, о чем я буду жалеть потом!»

Так и вышло. Сдвинув у переносья тонкие, как у девушки, брови, Альдерик говорил, отчеканивая каждое слово:

– Я не стану расследовать обстоятельства смерти отца, если вы покинете дворец – и Терегист тоже! – сразу после похорон. Например, вы можете отправиться в ваше родовое поместье… Кажется, Амслев? Я, правда, забыл, где оно находится, но это не важно!

О том, где расположено поместье, дарованное ей перед свадьбой, Гвендилена не имела ни малейшего понятия и не стремилась узнать. А вот теперь, похоже, придется!

Но Альдерику и этого было мало.

– А может быть, вам стоило бы подумать о монастыре, как надлежит скорбящей вдове благородного происхождения? – осведомился он. – Провести остаток жизни в молитвах и благочестивых размышлениях после смерти горячо любимого супруга – разве это не достойный удел?

Гвендилена сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. «Ах ты, щенок! – думала она. – А ведь когда-то я меняла тебе пеленки… Надо было придушить тебя в колыбели или выбросить в окно!»

– Вы можете не тревожиться, я сумею достойно позаботиться о семье, – Альдерик заговорил мягко, словно и в самом деле хотел утешить ее, – своих сестер – обеих сестер! – подчеркнул он, – я выдам замуж и наделю приданым, старший брат уже выбрал свой путь, скоро он вступит в орден… Может быть, и младший через несколько лет захочет последовать его примеру, явив пример братской любви?