Венец на двоих (СИ)

И вдруг — эти неожиданные слова в склепе, во время бдения по усопшему! В тот момент ей казалось, что она просто спит и смотрит худший из своих кошмаров (ну, или худший после того, в котором ей могла привидеться смерть Майрита). Вот только проснуться не удалось. Предложение еще можно было бы списать на временное помутнение рассудка — Тера знала, что у людей, потерявших близких, иногда такое случается. Но на следующий день будущий король Эрнодара заявился к ней с традиционным «брачным» визитом — мрачный, суровый, но на удивление решительный. Оставалось только со своей стороны соблюдать правила игры, надеясь, что это развлечение тейллеру скоро надоест.

По зрелому размышлению она поняла, что брачное предложение — скорее всего, дело рук самого Майрита. Одному Отцу — Небу известно, что он там наговорил своему сыну в последнюю их встречу. Наверное, выложил обычные свои рассуждения о том, как прекрасно этот брак послужит государству и народу Эрнодара, — сама Ильтера слышала их множество раз. Кроме того, Майрит мог подкрепить свои рассуждения и прямым приказом. Правда, Дорнан Койр не выглядел человеком, которому так уж легко приказывать, но отказать умирающему отцу невозможно. Майрит был прекрасным манипулятором и, кажется, не утратил этого полезного для правителя качества даже после собственной смерти.

Единственное, чего она не понимала, — почему Дорнан так удивился и, кажется, разозлился, когда Тера ответила на предложение согласием. Словно до последнего момента ожидал, что она откажется. Ну да, конечно, как же поверить слову, которое дает девица с фамилией Морн! Такое отношение неприятно царапнуло ее еще там, в склепе, и девушка сама себе удивилась: с чего бы это ей расстраиваться, что чужие люди ей не доверяют? Или этот суровый рыцарь с ледяными глазами ей уже не чужой? Он так похож на Майрита, но одновременно совершенно другой! Сама мысль о том, что ей небезразлично мнение будущего короля, была довольно неприятной. Лучше бы он оставался всего лишь вернувшимся правителем, а ее оставил бы в покое!

Ильтера, поежившись, с недовольством посмотрела на закрывшуюся за ним дверь. Дорнан Койр вел себя… непредсказуемо. С одной стороны, не старался поскорее выставить ее за пределы столицы, а с другой — волком вызверился на нее, когда она вынужденно приняла его предложение. А у нее‑то какой был выбор? Раз она Морн, то должна без колебаний и с веселым смехом переступить через данное Майриту обещание?.. На следующий день в «брачный» визит прибыл мрачнее тучи, да и свою драгоценную Даллару, небось, пока не известил о том, что уже подобрал себе будущую супругу, и это не ее любимая доченька. Прознай она о чем‑то подобном, устроила бы истерику на пол — столицы, потом мигом выставила бы его из дома, а насколько было известно Ильтере, он по — прежнему ночевал где‑то поблизости от покоев самой леди Игрен (хорошо еще, если не в ее постели — хотя какое ей в сущности дело, где он там спит!). Да и вообще, вместо того чтобы спокойно сидеть за пазухой у влиятельного Дома, готового всячески обласкать будущего правителя, Койр вдруг активно включился в работы на Дворцовой площади — ну не из экономии же средств, в самом‑то деле! В первые дни их вынужденного общения Дорнан казался отлитым изо льда, а теперь — пожалуйста! — сыплет шутками так, словно его будущее совершенно не тревожит. Еще и ухитряется при этом говорить об их будущем браке и не вздрагивать! У этого мужчины, должно быть, не нервы, а кейнтаровые канаты!

Тряхнув головой, девушка попыталась отвлечься от мыслей о будущем короле Эрнодара и заняться лежащими перед ней бумагами. Завтра утром ей предстояло встретиться с Октеном Дирайли, чтобы обсудить некоторые приготовления к коронации, и Тера хотела предоставить дотошному канцлеру все необходимые выкладки и расчеты, а также обсудить с ним некоторые вопросы текущего налогообложения. Но сначала ее отвлек от работы исполнительный Дигс, потом — праздно шатающийся по собственному дворцу некоронованный правитель…

На этот раз заняться делом тоже не получилось. Едва придворная чародейка взялась за расчеты, как дверь в ее кабинет распахнулась — да так стремительно, что новая посеребренная ручка звонко стукнула в стену. На пороге стоял высокий статный мужчина лет шестидесяти с небольшим. Его когда‑то каштановые виски обильно присыпала белая седина, но прямота и ярость темных глаз делали лицо вошедшего молодым. Парадный мундир с золотыми эполетами говорил о том, что этот человек пришел сюда не просто так, а с официальным визитом, причем скорее всего не к Тере, а к будущему королю.