Венец одержимых. Золотые миражи Востока

Едва успел Ричард отвести от себя тяжкое обвинение, как из Лондона пришли недобрые вести. Его брат Иоанн в соборе Святого Павла при большом стечении народа сместил Гильома Лоншана, дотоле державшего в своих руках поводья власти. Наверняка Иоанн действовал по наущению французского короля Филиппа! Новая лихорадка овладела Ричардом. Он понял, что оказался в западне: пока он сражался за освобождение Святого города и решал судьбу Иерусалимского престола, враги покусились на его собственную корону!

Надеяться можно было только на железный характер королевы-матери Алиеноры, которая должна была противостоять заговорщикам. Сейчас он еще раз убедился в ее мудрости. Именно она настояла на передаче ей регентства на период его отсутствия в Англии. И тем не менее, надо было немедленно возвращаться на родину.

Он ускорил переговоры с Салах ад-Дином о прекращении военных действий. Тот прекрасно понимал положение короля и выставил главное условие: Иерусалим должен остаться во владении мусульман! Султан слегка подсластил прописанное Ричарду горькое лекарство от величия, пообещав предоставить христианам доступ к святым местам и оставить в их распоряжении города от Яффы до Тира. Королю пришлось принять эти условия. Перемирие было заключено на три года и восемь месяцев, оставляя крестоносцам призрачную надежду на восстановление справедливости.

В начале осени Ричард отправил сестру Иоанну и жену Беренгарию в Марсель, пообещав в скором времени последовать за ними.

Закончив свои дела, он попрощался с Генрихом Шампанским и другими баронами, остающимися в Палестине, и с немногими соратниками отправился в порт. Когда его корабль выходил из гавани Акки, он не смог сдержать слез и глядя на удаляющийся берег, воскликнул:

– О, Святая земля! Поручаю народ твой Господу и молю Его сподобить меня опять посетить тебя и помочь тебе!

Бессмертный султан

Отряд сарацин, сопровождавший Ренье, остановился на ночлег в небольшом городке в дневном переходе от Дамаска. На исходе дня почетные пленники в сопровождении воина направились на местный рынок. Пройдя по торговым рядам и приценившись к товарам, они вышли на площадь. В центре ее возвышалось копье с насаженной на него человеческой головой. Она была иссушена солнцем, овеяна ветрами, омыта дождями и на ее лице сохранились черты последней ярости. Вокруг ликовала разноголосая толпа. Всмотревшись в необычный трофей, юноша похолодел: это была голова неистового рыцаря де Шатильона, казненного Салах ад-Дином после Хиттинской битвы. Ее продолжали возить по владениям султана в назидание врагам истинной веры!

Улучив мгновение, Ренье шепнул другу:

– Масум, тебе надо бежать… Бери мешок с добычей и отправляйся в Тир. Расскажешь обо всем Роберу. А я скоро присоединюсь к вам.

Абиссинец отрицательно замотал головой:

– Я не могу бросить тебя в беде!

– Не волнуйся, я как-нибудь выкручусь. Салах ад-Дин известен своим великодушием.

Масум кивнул головой в сторону копья с головой:

– Вот она, милость султанова!

– Я не сделал ему ничего плохого, никогда не оскорблял чувства мусульман, не нападал на мирных купцов, а на войне лишь честно исполнял свой долг.

Абиссинец нехотя согласился с предложением друга и той же ночью вместе с верным осликом растворился в непроглядном мраке, павшем на просторы Дамасской долины.

Вскоре Ренье предстал пред ясными очами султана. Тот с подчеркнутым дружелюбием принял нежданного гостя. После победы над английским королем Ричардом он находился в прекрасном расположении духа. Всмотревшись в юношу, Салах ад-Дин улыбнулся и спросил:

– О, славный воин, не ты ли незадолго до Хиттинской битвы спускался с башни окруженного нами замка в Тиверии?

– Да, это был я. Тогда мне было поручено доставить срочное послание королю Иерусалимскому. Удивительно, что великий султан помнит столь мелкое происшествие!

– Я был восхищен твоей смелостью и решил, что такой удалец заслуживает жизни. Хотя лучники очень хотели показать свое мастерство…

– Мне тогда было непонятно, почему никто не стрелял… Теперь я знаю, кому обязан своей жизнью, – и юноша в знак признательности преклонил перед султаном голову.

Салах ад-Дин пригласил гостя к легкой трапезе. Они устроились на шелковых подушках у низенького столика. Султан отличался неприхотливостью в еде, усердно соблюдал посты и редко употреблял хлеб и мясо. И на этот раз в золотых корзинках был выложен скромный, но любимый хозяином набор фруктов. Яблоки, виноград и гранаты оказались очень вкусными, как будто были только что доставлены из райских садов.

Ренье лакомился отборными плодами и незаметно посматривал на знаменитого повелителя мусульман. Сама его внешность внушала безотчетное доверие: глаза светились умом, а смягченные черты лица свидетельствовали о природном добродушии.