Венец

— Священник сказал правду! — вызывающе сказала Кристин. — Ты поклялся зря, Симон.

Симон немного помолчал, но потом спросил:

— Знаешь ли ты, Кристин, кто такая эта Брюнхильд Муха? — И когда Кристин покачала отрицательно головой, он сказал:

— Мюнан, сын Борда, подарил ей дом в городе, когда женился; она занимается там незаконной продажей вина и другими делами…

— Так ты ее знаешь? — насмешливо спросила Кристин.

— Я никогда не собирался стать монахом или священником, — покраснев, сказал Симон. — Но я знаю, что никогда не делал ничего дурного ни девушкам, ни чужим женам! Разве ты сама не понимаешь, что ни один порядочный человек никогда бы не заставил тебя идти вечером по городу с такой спутницей?..

— Эрленд не совращал меня, — сказала Кристин, краснея от гнева, — и ничего мне не обещал! Я почувствовала любовь к нему без его на то воли или намерения соблазнить меня; я полюбила его больше всех мужчин на свете в первый же раз, как увидала его!

Симон сидел, играя кинжалом и перекидывая его из одной руки в другую.

— Странно слышать такие речи от своей невесты! — сказал он. — Хорошее предзнаменование для нас обоих, Кристин!

Кристин тяжело перевела дух.

— Тебе была бы оказана плохая услуга, Симон, если бы ты взял меня теперь в жены!

— Да, видит Всемогущий Бог, что это, кажется, так! — сказал Симон, сын Андреса.

— Тогда я смею надеяться, — сказала Кристин робко и застенчиво, — что ты поддержишь меня, чтобы господин Андрес и мой отец согласились расторгнуть свой договор о нас обоих?

— Ты надеешься па это? — сказал Симон. Он помолчал немного. — Один Бог знает, понимаешь ли ты хорошенько сама, что говорить!

— Да, понимаю, — проговорила Кристин. — Я знаю, закон гласит, что никто не смеет принуждать девушку к браку против ее воли, иначе она может жаловаться тингу…

— Кажется, не тингу, а епископу, — сказал Симон с горькой улыбкой. — Мне, видишь ли, не было причин изучать, что гласит закон в подобных случаях. И ты сама не думаешь, что тебе придется обращаться куда нужно! Ты знаешь, что я не стану требовать, чтобы ты сдержала свое слово, если тебе это слишком тяжело. Но как ты не можешь понять — прошло уже два года с тех пор, как был решен брак между нами, и ты ни разу не возражала ни одним словом против этого, до самых этих пор, когда все уже готово к обручению и свадьбе! Подумала ли ты о том, что будет значить, если ты теперь заявишь, что хочешь разорвать наш союз, Кристин?

— Но ты ведь и сам не возьмешь меня, — сказала Кристин.

— Нет, возьму! — коротко ответил Симон. — Если ты думаешь иначе, то передумай…

— Эрленд, сын Никулауса, и я поклялись друг другу нашей христианской верой, — дрожа, сказала Кристин. — Если нам с ним не удастся вступить в брак между собою, то никто из нас никогда не будет иметь мужа или жену…

Симон долго молчал. Наконец с трудом проговорил:

— Тогда я не понимаю, Кристин, что ты хотела сказать, говоря, что он не сманивал тебя и ничего не обещал тебе, — он сманил тебя, заставив выйти из-под воли всех твоих родных!.. Подумала ли ты, какого мужа ты получишь, выходя за человека, который взял себе в любовницы чужую жену, а теперь хочет взять в жены невесту другого?..

Кристин проглотила слезы и прошептала хриплым голосом:

— Ты говоришь это, чтобы сделать мне больно.

— Ты думаешь, я хочу сделать тебе больно? — тихо спросил Симон.

— Все это произошло бы не так, если бы ты… — нерешительно сказала Кристин. — Ведь тебя тоже не спрашивали, Симон, твой и мой отцы сговорились об этом между собою. Все было бы совсем иначе, если бы ты сам выбрал меня!..

Симон всадил кинжал в скамейку с такой силой, что тот так и остался стоять. Немного спустя он вытащил его и попробовал вложить обратно в ножны, но кинжал не входил, потому что у него согнулся кончик. Тогда Симон снова стал перекладывать его из одной руки в другую.

— Ты сама знаешь, — сказал он тихим, дрожащим голосом, — ты знаешь, что солгала сейчас, говоря, что все было бы иначе, если бы я… Ты отлично знаешь, о чем я хотел говорить с тобой… много раз… когда ты меня так встречала, что я не был бы мужчиной, если бы мог все-таки сказать… после того… хотя бы кто попробовал вырвать у меня эти слова раскаленными щипцами…

Сначала я думал, что это был тот умерший мальчик. Я решил, что надо оставить тебя на некоторое время в покое… Ты меня не знала… Мне казалось, что было бы грехом смущать тебя… так скоро после его смерти. Теперь я вижу, тебе не нужно было столько времени, чтобы забыть — А теперь… а теперь… теперь…

— Да, — спокойно промолвила Кристин. — Я понимаю, Симон. Теперь мне нечего ждать, что ты останешься моим другом.

— Другом!.. — Симон коротко и странно засмеялся. — Или ты так нуждаешься в моей дружбе?

Кристин покраснела.

— Ты мужчина, — тихо сказала она. — И уже достаточно взрослый — можешь сам решать в деле своего брака…

Симон острым взглядом окинул ее. Потом рассмеялся, как прежде.