Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

На мраморную балюстраду
И на засохший водоем
В квадрате крохотного сада
Под хризолитовым плющом

Гляжу я так же, как бывало

В те обольстительные дни,
Когда душа припоминала,
Что в мире значили они.

И вижу черную гондолу,

Мостов венецианский взлет,
И голос сладостной виолы
Меня томительно зовет.

Сквозь шелк дворцовой занавески,

Как нож, блистает чей-то взор,
А весел радостные всплески
Звучат, как поцелуев хор.

И знаю, в этом же канале

На мягком и тенистом дне
Я буду спать с твоим кинжалом
В груди, в непробудимом сне.

Сергиев Посад

«Цикламена бабочки застыли на столе…»

А. К. Тарасовой

Цикламена бабочки застыли на столе.
Под алым одеялом Алла
Спит в темно-синей утра мгле.
И снятся ей Венеции каналы,
И мавр возлюбленный с нахмуренным челом,
И роковой платок, и песня Дездемоны.
Но в коридоре крик: «Беги за кипятком!» —
И ярый топот ног ее из грезы сонной
В советскую действительность влекут.
И уж обводит ясными очами
Она свой тесный каземат-приют:
Вот чемоданы, ставшие столами,
Вот пол измызганный, вот чайник с кипятком,
Тюфяк, под ним два бревнушка хромые.
. . . . . . . . . . .
Венеция и мавр – все оказалось сном.
Я –  Алла Кузьмина. Я дома. Я в России.

12 декабря 1924 г., Москва

Сергей Мамонтов

Жемчужина морей

Солнце льет потоком пламень
На пустую площадь Марка,
И под солнцем жаркий камень
Белизною блещет ярко.

Залиты полдневным зноем

Спят лагуны голубые,
Лишь у мачты сизым роем
Вьются голуби ручные.

Пестрый, вычурный и яркий

Мирно спит собор старинный,
И дворец, склонясь на арки,
Свой фасад покоит длинный.

В созерцанье погруженный,

Я стою в тени собора,
От Пьяцетты раскаленной
Оторвать не в силах взора.

И в очах моих усталых

Грезы пышные клубятся:
Жизнь воскресла на каналах
И пред герцогским палаццо…

Волны гулкие народа,

Эхо гомоном тревожа,
Собираются у входа,
Ждут сиятельного дожа.

Гладь лагуны отражает

Золоченые галеры,
И, теснясь, их окружают
На гондолах гондольеры.

Дож явился. Влево, вправо,

Он идет, толпе кивая,
И сияет величаво
Диадема золотая.

За вождем роскошной свитой,

Разодетые богато,
Выступают сановито
Представители сената.

Зажигает солнце блеском

Пурпур, злато и каменья,
И гремит вся площадь плеском, —
Стонет гулом одобренья.

Потрясая воздух знойный,

Звон несется колокольный…
Флот плывет водой спокойной
К Адриатике привольной.

Там, в лазоревом просторе,

Гордым взмахом с возвышенья
Дож кольцо бросает в море,
С ним свершая обрученье.

Море томно негой дышит,

Как невеста молодая,
И избранника колышит,
Дни блаженства обещая.

Осип Мандельштам

«Веницейской жизни мрачной и бесплодной…»