Венок для незнакомки

— Да не устраивай ты сцен, — отмахнулась подруга. — Подумаешь, проветрились. Я в аварию-то попадала всего один раз. Летом. Давно это было, уж не вспомнить. По насыпи ехала, в сельской местности, а навстречу трактор открытого типа, а за рулем тракторист — ну вылитый Дионис, по тазовые косточки обнаженный... Я засмотрелась ну и чего-то там проглядела, полетела с откоса — и кубарем в стог сена... Так этот тракторист, он ко мне подбежал, из машины вынул, помощь оказал, мы с ним еще дважды в этом стогу встречались или трижды, не упомню уж, слаба я к старости стала памятью, Лидочек...

Я не стала говорить, что напрасно она так рисковала. Городок маленький. И «кефиров» в нем — раз-два — и обчелся. А ГАИ (в смысле ДАI — шикарная аббревиатура!) — у Рокота в кармане. Не пройдет и получаса, как крутая иномарка снова приткнется нам в хвост. Лично я ничего против не имею. Пусть лучше люди Рокота нас «пасут», чем их таинственные оппоненты в масках.

Но Бронька ни о чем не догадывалась. Она лучилась счастьем. Мы тащились какими-то колдобистыми переулками, мимо глиняных мазанок, мимо понурых контуров строений — то ли недоломанных, то ли недостроенных.

— Знаешь, подруга, ты будь за штурмана, — заявила Бронька. — Я этом городке еще не вполне ориентируюсь. Мне Лешка обрисовал в трех словах, но я, по правде, не поняла. Где тут главные памятные места?

— Везде. Прямо ползи. Все дороги ведут на Народную. Расскажи мне о Лешке.

— А что тут рассказывать, — Бронька сбросила скорость, переползая через какой-то противотанковый ров, — ты отшила его еще в школе, помнишь?

— Я помню. Он настойчиво предлагал мне руку и сердце, а взамен просил немного удовольствия — всего лишь одну часть моего тела. Чуть в стороне от руки и сердца. А я была девушка порядочная.

— Он очень переживал. И потому в двадцать лет женился — назло одной особе с косичками.

— Ну и дурак...

— Причем конченый. Увлекался техникой, а поступил на исторический. Неделю отучился, запил. Трудился в автосервисе, фарцевал, попутно от военкомата бегал. Три года бегал, представляешь? С двумя язвами в желудке и врожденным пороком сердца. Какая армия? В девяностом его наконец отыскали, обложили, как медведя. Ночью звонят в дверь, он не будь дурак — открывает. В трусах. На пороге прапор, четыре мента и вся мощь закона. Кольцов, говорят, Леонид батькович — это вы будете? Будьте добры следовать за нами. В Морфлот. Повезло, что тупые попались. А у Лехи в припадке ужаса голова заработала. Жена из спальни выглядывает, он уставился на нее замороженным взглядом и произнес гениальную фразу: «Наташа, а как твоего мужа зовут?» Красиво, согласись. Жена, не врубившись, отвечает, причем сермяжную правду: «Лешей зовут, милый»... Ну те пятеро и прибалдели. Репы почесали, извинились, ушли. Той же ночью Лешка и вспомнил про дом отца в Крыму. Купил билет, спихнул корешам технику — и на вокзал бегом, навстречу новой жизни... Жена, правда, отказалась ехать. Ничего, он тут новой обзавелся, ребеночка сделал, язва за год заросла. А потом случился развал Союза, нищета, безработица, все такое. Словом, сейчас, при золотых руках, перебивается случайными заработками и чахнет над рваной гривной.

— А семья?

Бронька покорежилась, как от зубной боли.

— Я одно тебе скажу, Лидок: она не обрадовалась моему приезду. Лешка обрадовался, а эти — ни в какую. Может, из-за того, что я ночью приехала, как думаешь?.. Абсолютно всё против меня — жена, собака, сортир на задворках. Дите какое-то трудное... Ты Вовочку Фокина по моей площадке помнишь? «А как, Вовочка, «Ваня» по-взрослому?» — «Ива-ан». — «Правильно, Вовочка. А Толя?» — «Толя-ян». Причем дети-то ни в чем не виноваты, Лидок. Это их матери-бездельницы виноваты — ни хрена делать не хотят, и дети у них олигофренами растут...

За такие слова я бы Броньку по стене размазала. Моя Варюша тоже в этом году отличилась. Я в качестве теста на эрудицию поинтересовалась у нее, кто такой ефрейтор. «Ну ты, мать, и ту-ундра, — протянула Варюша, — заруби на носу: ефрейтор — это тот, кто играет на ефрейте...» Я не нашлась, что сказать. А мама ехидно заметила: «Тебе хоть стыдно за себя и дылду свою тринадцатилетнюю?»

Мы неплохо провели с Бронькой этот день. Запарковав машину, мы бродили по людной Народной. Эта улица в светлое время суток совсем не такая, как в ночное. На ней меньше порока. Мы шатались по многочисленным сувенирным лавкам. Бронька накупила бус из здешних членистоногих — так визжала от восторга, что прохожие озирались. Никогда не думала, что ей нравятся пауки. Приняли участие в местном «лохотроне» — я еле оттащила ее от барабана с «призами». Позаигрывали с российскими морячками — их из Севастополя доставляют, на солнышке погреться.

Между прочим, достойнейшая публика. Не хочу обижать их украинских коллег, но наши выглядят опрятнее, у них фуражки не мятые, почти все симпатичные и почти не грубят.