Венок для незнакомки

— Ну извините, — я сделала, насколько смогла, ангельское личико, — у меня не было другой возможности, я занятой человек, Иван Валерьянович. Что вы волнуетесь? Они уезжать вроде не собираются. А вообще-то в приличном обществе за оказанные услуги принято говорить спасибо. То ли я не расслышала, то ли ветер заглушил ваши слова...

— Спасибо, — засмеялся Рокот. — Вы серьезная штучка, Лидия Сергеевна, но не считайте уж меня таким невеждой... Ч-черт, где же Березниченко? Выдеру, на фиг... — Он вскинул руку с простыми швейцарскими часами «Patek Philippe». — Его присутствие было бы очень кстати... Пойдемте в каюту, Лидия Сергеевна, подождем еще несколько минут, а потом я, наверное, вас оставлю. Вам нравится это чудное плавание?

Увы, я уже упоминала: наши детективные игры не имели продолжения...

До каменистого мыса оставалось саженей сорок — упругие волны разбивались о валуны, я видела, как бурлила вокруг них бело-губчатая масса пены. Скалы толпились у берега. Рокот первым взобрался на крышу, ухватился за грот-мачту и протянул мне руку. Я заметила краем глаза, что плывущее навстречу суденышко с «незаметным» флажком на бушприте вдруг резко сменило курс. Оно не случайно проплывало мимо! Загрохотал мотор, суденышко задрало нос и, рассекая волну, помчалось к левому борту яхты. Загремели выстрелы!..

Рокот не успел втащить меня на ровную площадку возле грот-мачты. Его рука вдруг обмякла, я потеряла равновесие и, испуганно пискнув, покатилась куда-то. Упала на узкую «стежку» вдоль правого борта, и только леер спас меня от кувырка в море...

Попыталась подняться. Рокот стоял какое-то время, держась за мачту. Из груди его сочилась кровь, пропитывая белую сорочку. Потом силы его покинули, лицо покрылось мертвенной бледностью. Он разжал руку и упал плашмя, свернув голову. Изо рта текла кровь, а глаза в упор смотрели на меня, хотя вряд ли уже могли что-то видеть. Поздно я сообщила ему о желтом парео... Поднявшись на колени, я по-тараканьи засеменила в сторону кормы. Разгорелась яростная перестрелка! Я высоко задрала голову и ужаснулась увиденному. Пиратское судно подвалило прямо к яхте, развернувшись левым бортом. Там стоял кто-то плечистый и полосовал из автомата. Группа людей в черных «фантомасках» сгрудилась у борта, готовясь перешвырнуться на «Акулу». Люди Рокота разбегались по яхте. Их застали врасплох. Шлепень, сжимая в зубах огрызок сигары, несся к мачте в развевающейся рубахе, вынимая из задницы пистолет. Командира убили!..

Охрана металась, не находя укрытия. Один догадался нырнуть за кокпит, выставил крошечный автомат, на манер «узи», полоснул очередью...

Штурман висел на рулевом колесе без признаков жизни. Второй матрос по-пластунски полз от грот-мачты к кокпиту, забирая влево. Похоже, наши маршруты пересекались...

Раздался тяжелый удар — влекомую инерцией посудину прибило к яхте. Люди в масках попрыгали на борт. Охранник выронил пистолет, схватил стоящий на палубе шезлонг и швырнул под ноги тому, кто уже летел на него. Атакующий потерял равновесие... Другой сбил охранника выстрелом. Телохранитель, недоуменно взмахнув руками, рухнул в воду. Снова разгорелась стрельба.

Я упала, куда-то поползла... Спасительный выход — свалиться в воду и затеряться в волнах — мне в голову не пришел. Я вообще не могла думать. Как показало дальнейшее развитие событий — даже к лучшему. Машинально передвигаясь, я уткнулась носом в холодную сталь «стежки». Заметив движение, вскинула голову. «Пластун» еще был жив. Он добрался до кокпита, сполз по наклонной через иллюминатор и, оказавшись у меня перед носом, случайно задел меня пяткой. Удар вышел приличный, я оказалась на коленях, круги пошли перед глазами. Бой тем часом продолжался. Смерть гуляла под парусами: осиротевший Шлепень, убедившись, что Рокот мертв, вскочил на ноги и выпустил всю обойму. Затем, повиснув на поперечной рее, оттолкнулся и нанес удар ногой. Нападающий с воплем исчез. Но Шлепеня это не спасло. Он был крупной мишенью, и в него трудно было не попасть. Задергался, пробитый пулями, и рухнул со стуком. Остальные, кажется, схватились врукопашную... Звезданувший меня матрос тем временем лихорадочно крутил миниатюрную лебедку. И все озирался, кусая губы. «Да он же динги опускает на воду! Резиновую лодку!» — догадалась я. И тут же массивное тело матроса со шлепком свалилось за борт. Я метнулась туда же, намереваясь нырнуть ласточкой — не сломаюсь же об резину! Как вдруг что-то грузное навалилось сверху. Мелькнула цыганская рубаха, перекошенная физиономия. Молич! Еще один участник трагедии, незаслуженно забытый. Выкрался из рубки, подглядывал, пока другие за него воевали, а едва появилась возможность улизнуть, объявился.

— Уйди, с-сука... — бесцеремонно отпихнул он меня.