Венок для незнакомки

Через десять минут я сидела в уютном заведении под грибком и пыталась протолкнуть в себя какую-то еду. В стороне за газончиком проносились машины, но обилие зелени заглушало звуки. Это кафе было вполне подходящим местом для занятий аутотренингом. Десять столиков, грибочки, рядом бар с пристройкой для поваров — девочки в нарядных кружавчиках выносят заказы и раздают клиентам. Мне тоже принесли, объяснив, что этот гоголь-моголь — коронное блюдо заведения. Я оставила в покое коронное блюдо, пристроилась к трубочке с колой и начала анализировать сложившуюся ситуацию. Судя по всему, меня продолжали «пасти». Но зачем? Чтобы окончательно заинтриговать людей в «фантомасках»? Они же не слепые, видят, что я подвергаюсь усиленному контролю со стороны СБУ. И на что надеется майор Полипчук? Что те постараются меня выкрасть? А чекисты пойдут по следу и выведут чужаков на чистую воду? Бред собачий. А может, и не бред, если допустить, что других вариантов у Полипчука нет.

Я начала потихоньку озираться. Половина столиков была занята. Публика благочинная, и никто из присутствующих не оказывал на меня психологического давления. Рослый тип с газетой «Крымский вестник» съел коронное блюдо, теперь насыщал себя информацией. Дальше — две подружки проблемного возраста. Многодетная семья — с одной «коронкой» на всех. У кого-то проснулся мобильник. Нужно оплатить, вспомнила я. Бронька явно не догадается.

— Вы не подскажете, где ближайший офис UMC? — полюбопытствовала я у парочки за соседним столиком. Судя по густо-кремовому загару, отдыхали они долго и не напрасно.

— Везде, — широко улыбнулся брюнет.

— В частности, напротив, — добавила его подруга.

— Большое спасибо, — улыбнулась я. — Вы мне здорово помогли.

За бордюром недобро скрипнули тормоза. Проехавшая машина неожиданно прижалась к обочине, остановилась и медленно сдала назад. Этот уморительный шарабан со значком «бьюика» на капоте был мне вроде знаком. Появившийся оттуда Паганель с соломенными патлами и сигарой в зубах — о боже... Помнится, с него и началась моя драматическая эпопея на украинской земле. То ли десять, то ли двенадцать дней назад. Глаза б мои его не видели...

Дергаться было поздно, поэтому я осталась на месте.

— Лида! — закричал на всю улицу Паганель. — Здравствуйте!

— Лорик? — Я со скрипом попыталась приподнять кончики губ, но, видно, не слишком преуспела.

— О, вы такая грустная. — Долговязый американец беспардонно протиснулся через кустарник и, минуя приглашение, плюхнулся рядом. — Как вы пожьиваете, Лида?.. Я так рад, что вас встрьетил... Вы не представльяете, как я рад, Лида...

Зато легко можно было представить, как я рада. Я постаралась зафиксировать так называемую улыбку и лихорадочно схватилась за стакан с колой.

— Чем вы занимаетесь, Лида? — демонстрировал здоровый американский идиотизм Лорик. — Я ехал мимо, я сразу вас замьетил, вас невозможно не замьетить, Лида... Я вас часто вспомьинал, вы знаете, я очень раскаивался, что вел себя как настоящее животное... Вы не обижаетесь на меня, Лида?

Улыбка Лорика пахла дешевым португальским табаком. Он искренне плевал на сидящих рядом. Американцы видят только себя, а о нормах этики вспоминают лишь тогда, когда отсутствие этих норм задевает их самих. Я начала неудержимо наливаться краской. Сидящие в кафе уставились на нас. Особенно дамы сложного возраста, для которых любая пикантная ситуация — как тосол на ржавый карбюратор.

— Ты не уехал в свою проблемную Америку, Лорик? — спросила я, чтобы хоть как-то остановить процесс моего публичного раздевания. — Ты говорил, что контракт истекает...

— Две недьели, Лида, две недьели... — Лорик поднял указательный перст размером со средний человеческий фаллос. — Мне осталось три дня, представльяете? О, как это грустно... Вы не представляете, Лида, как я сокрушаюсь и нервничаю... Я хочу, чтобы эти посльедние три дня оставили в моей душе... м-м, как это говорьят у вас, неизгладимый след. Вы провьедете со мной эти три дня, Лида?

Я чуть не поперхнулась. А потом вдруг подумала: «А что?» Это было бы забавно. Невольный телохранитель. Остатки здравого смысла во мне протестовали, да шут с ним, со здравым смыслом! Лорик зеленеет от счастья, я мучительно терплю, Бронислава покрывается слоем зависти, эсбэушники грязно ругаются, а их оппоненты в страшных лыжных масках лихорадочно выясняют происхождение этого хрена из-за бугра. Имеем маленькую передышку для подтягивания резервов.

Вот только как быть со рвотной реакцией моего существа?

— Извини, Лорик, — с сожалением пробормотала я, — но все твои дороги ведут мимо. У меня уже есть человек, которому я готова отдать душу, и не только. Я как раз его жду, он подойдет через несколько минут.

Вы бы видели, как он взбеленился! Заговорил о каких-то проходимцах, которым не место у ног порядочной дамы, о высоких нравственных качествах, изуродовавших его истинный облик. Да их не сразу видно, возможно, но они есть, он их чувствует каждый день, особенно в присутствии меня...