Венок памяти

В семье суровых ветеранов
Пью чай. Пальба едва слышна.
Вдали — под снегом спит Цеханов,
И даль в снегу погребена.

Сквозь серые туманы солнце

Неярко светит без лучей.
Тиха беседа о японце,
И равномерен звук речей.

Незримо судьбы всей Европы

С судьбой уральцев сплетены, —
Но нынче в снежные окопы
Доходит смутно гул войны.

Мир крикнул этим бородатым

Сибирякам: «Брат, выручай!»
И странно с сумрачным солдатом
Пить на досуге мутный чай.

Неизмеримым бредят грезы,

Крушеньем царств и благом всех…
А здесь — рассказы про шимозы
Сменяет беззаботный смех.

Поле битвы

Залито поле, как золотом,
Щедрым посевом патронов.
Вдалеке, как гигантским молотом,
Расколоты гребни склонов.

На холмике ждет погребения,

Ниц повергнуто, тело солдата.
Слабый запах тления,
А в руке письмо зажато.

Рядом тела лошадиные:

Оскалены зубы, изогнуты шеи…
Ах, не труды ль муравьиные
Эти валы, окопы, траншеи?

Видел я: меж винтовок раздробленных

Лежит с дневником тетрадка;
Сколько тайных надежд, обособленных,
В нее вписывал кто-то украдкой!

Манерки, ранцы, зарядные

Ящики, крышки шрапнелей,
И повсюду воронки громадные
От снарядов, не достигших цели.

Брожу меж обломков, гадательно

Переживая былые моменты.
А вдали, взвод солдат, старательно,
Убирает пулеметные ленты.

Все чаще

Все чаще по улицам Вильно
Мелькает траурный креп.
Жатва войны обильна,
Широк разверзнутый склеп.

Все чаще в темных костелах,

В углу, без сил склонена,
Сидит, в мечтах невеселых
Мать, сестра иль жена.

Война, словно гром небесный,

Потрясает испуганный мир…
Но все дремлет ребенок чудесный,
Вильно патрон — Казимир.

Все тот же, как сон несказанный,

Как сон далеких веков,
Подымет собор святой Анны
Красоту точеных венцов.

И море все той же печали,

Все тех же маленьких бед,
Шумит в еврейском квартале
Под гулы русских побед.

Круги на воде

От камня, брошенного в воду,
Далеко ширятся круги.
Народ передает народу
Проклятый лозунг: «мы — враги!»

Племен враждующих не числи:

Круги бегут, им нет числа;
В лазурной Марне, в желтой Висле
Влачатся чуждые тела;

В святых просторах Палестины

Уже звучат шаги войны;
В Анголе девственной — долины
Ее стопой потрясены;

Безлюдные утесы Чили

Оглашены глухой пальбой,
И воды Пе-Че-Ли покрыли
Флот, не отважившийся в бой.

Везде — вражда! где райской птицы

Воздушный зыблется полет,
Где в джунглях страшен стон тигрицы,
Где землю давит бегемот!

В чудесных, баснословных странах

Визг пуль и пушек ровный рев,
Повязки белые на ранах
И пятна красные крестов!

Внимая дальнему удару,

Встают народы, как враги,
И по всему земному шару
Бегут и ширятся круги.

2 декабря 1914, Варшава

Чаша испытаний