«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб

Тревожные сигналы поступали от американцев и прежде. Еще в октябре 1944 года был найден наиболее вероятный источник этих утечек. Им оказался китайский военный атташе в Австралии Вонг Чи. В 1943 году Вонг уже попадал под подозрение австралийской военной контрразведки, когда в Канберре стало известно о том, что у японцев появились точные сведения о количестве союзных войск в некоторых районах, в которых в то время шли интенсивные бои. Тогда Вонг сумел оправдаться, объяснив утечку тем, что его шифр был вскрыт японцами, которые смогли знакомиться с содержанием радиограмм, отсылаемых им в Чункин, – тогдашнюю столицу Китая. Тем не менее за Вонгом было установлено постоянное наблюдение, поскольку проведенное в отношении него расследование показало, что круг его общения и характер поведения резко противоречили официально возложенной на Вонга миссии. В феврале 1944 года в перехваченной и прочитанной шифровке Вонга австралийские контрразведчики обнаружили совершенно секретные данные, к которым у него не было формального права доступа. После этого Вонг был лишен всяческой возможности знакомиться с документами, имевшими отношение к ведению боевых операций против Японии. Однако, как показало дальнейшее чтение перехваченных японских шифртелеграмм, секретная информация продолжала просачиваться в руки японского военного командования. Так, в сопроводительном письме к докладу, присланному из Токио японскому послу в Москве 13 мая 1944 года, сообщалось о том, что в основу этого доклада была положена информация, полученная генеральным консулом Японии в Харбине от своего советского коллеги. В ноябре 1944 года АНБ подготовило отчет, в котором, в частности, говорилось, что большая часть этой информации имеет «фантастический характер» и что «либо русские намеренно вводят японцев в заблуждение, либо японцы покупают эту информацию у агента, у которого слишком развито воображение».

Тем не менее, согласно данному отчету, японская разведка высоко оценивала работу своего осведомителя в Харбине, являвшегося для нее источником ценных данных «об операциях, проводимых американской армией и флотом. Предположительно эти данные берутся из телеграмм русского посла в Австралии… Большей частью они представляют собой разведывательные донесения. В Токио их считают достаточно полезными, чтобы рассылать их всем своим военным командованиям».

В АНБ вернулись к этому вопросу в сентябре 1945 года. В новом отчете АНБ было сказано, что «в течение продолжительного периода времени японский генеральный консул в Харбине посылает в Токио информацию, переданную агентом, который утверждает, что получает ее от генерального консула России. Эта информация основана на сообщениях советских дипломатов из Австралии…»

Также констатировался тот факт, что донесения японского агента в Харбине содержат явные неточности и что, скорее всего, они были сфабрикованы исключительно ради наживы.

Если предположить, что источником этих донесений было именно советское дипломатическое представительство в Австралии, то произошедшему есть несколько правдоподобных объяснений. Во-первых, теоретически японцы могли вскрыть дипломатическую шифрсистему, которая использовалась для переписки между советским посольством в Австралии и Москвой. Однако в уже упомянутом докладе АНБ, написанном в ноябре 1944 года, содержалось заключение о том, что «кроме первичного анализа переписки и общих утверждений о том, что разведывательная информация получена из сообщений русских, […] в военной переписке Японии не найдено никаких других свидетельств успеха чисто криптоаналитического характера в работе над вскрытием шифрсистем России».

Составители доклада, подготовленного в АНБ год спустя, также были настроены весьма скептически по поводу успехов, которых японским криптоаналитикам удалось добиться в чтении дипломатической шифрпереписки Советской России.

Во-вторых, японцы могли получать информацию непосредственно из советского посольства в Чункине. В тогдашней столице Китая у них был ценный агент, работавший в Министерстве иностранных дел. Однако нет никаких доказательств, что этот агент имел доступ в посольство Советской России в Чункине. Кроме того, вряд ли советские дипломаты в Канберре отсылали какую-либо информацию в Чункин. Да и добытые разведывательные данные японский агент отправлял прямиком в Токио, минуя Харбин.

В-третьих, японские агенты могли добывать секретные сведения в самой Москве. Но тогда в качестве источника этих сведений не мог быть указан Харбин.

В-четвертых, у японцев мог быть агент в советском консульстве в Харбине. Однако, остается открытым вопрос о том, зачем Москва отправляла информацию, полученную из Канберры, в Харбин.