«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб

И наконец, в-пятых, русские могли специально снабжать японских агентов в Харбине фальшивой информацией. Эту информацию они для достоверности разбавляли правдивыми сведениями, которые мало влияли на отношения между двумя странами, но зато способствовали затягиванию военных действий на Тихом океане, чтобы Советская Россия, расправившись с Германией, успела принять в них участие и насладиться плодами победы над Японией.

Однако откуда бы японцы ни получали эту информацию, открытым оставался вопрос о том, где ее добывали русские. Ведь в качестве ее источника в дешифрованных японских телеграммах неизменно указывалось посольство Советской России в Австралии. Значит, именно там, среди местных жителей, поддерживавших контакт с советскими дипломатами в Канберре, следовало искать утечку секретных сведений, о которой австралийское военное командование сообщило правительству своей страны 6 января 1945 года.

К середине 1949 года в ходе проведения операции «Венона» американцам и англичанам удалось прочесть часть шифровок, которыми с середины 1943 года и до конца 1948 года обменивалась резидентура КГБ в Канберре с Москвой. В результате они воссоздали картину деятельности советской разведки в Австралии за этот период – богатую подробностями и правдивую, хотя и несколько фрагментарную и изобилующую пробелами, которые необходимо было заполнить данными, добытыми из других источников.

Уже в апреле 1947 года Мередит Гарднер и его коллеги из Арлингтон-Холла сумели частично дешифровать несколько десятков телеграмм, присланных из Москвы в резидентуру КГБ в Канберре и отосланных оттуда в Москву в период с апреля 1945 года по апрель 1946 года. В отчете, который Гарднер подготовил 30 августа 1947 года, говорилось о том, что адресатом подавляющего большинства прочитанных советских шифровок являлся «Виктор» и только единственная шифровка была адресована «Петрову». При этом под всеми шифровками стояла одна и та же подпись – «Ефим».

В одной из прочитанных шифровок содержался отчет о работе научных ассоциаций в Австралии, а в другой говорилось о том, что агент «Бен» добыл информацию об австралийской контрразведке. В дешифрованных советских телеграммах Гарднер также насчитал 13 упоминаний агента «Клода», из которых восемь начинались словами «Клод» сообщил». Осенью 1947 года Гарднер сумел прочесть еще одну советскую шифровку, в которой «Виктору» сообщалось о том, что от своих агентов в «Захолустье» резидентура КГБ в Канберре получила копии секретных документов английского Министерства обороны. К началу 1948 года американские криптоаналитики читали советскую шифрпереписку Канберра – Москва почти сразу после ее перехвата. А в начале 1949 года благодаря совместным усилиям специалистов из АНБ и ЦПС удалось восполнить имевшиеся пробелы в частично дешифрованной советской переписке между Канберрой и Москвой за 1944–1948 годы.

В количественном отношении объем «австралийских» дешифровок «Веноны» был очень небольшим. Только для нескольких сотен телеграмм удалось получить хоть какие-то отрывки содержательного текста, что составляло примерно 10 % от общего числа всех шифровок, которые были прочитаны в ходе проведения операции «Венона». А учитывая тот факт, что с 1943 по 1948 год между Москвой и резидентурой КГБ в Канберре было переслано около пяти тысяч телеграмм, получается, что доля дешифрованной переписки составила менее 5 %. Негусто.

Была и другая отрывочная информация, которую удалось получить путем криптоанализа. Сюда относились подписи под телеграммами, имена их адресатов и некоторые стандартные словосочетания (типа «Клод» сообщил»). В некоторых случаях эта информация оказалась весьма кстати. И тогда вскрытие подписи под сообщением помогало определить псевдоним, который использовался для обозначения адресата другого сообщения. Так произошло, например, с «Петровым», который подписался под циркуляром, разосланным 7 апреля 1946 года. В нем сообщалось о предательстве шифровальщика советского посольства в Канаде Игоря Гузенко и о необходимости принять дополнительные меры безопасности в связи с этим событием.

Кроме того, повторное упоминание какого-либо псевдонима в нескольких телеграммах означало, что агент, который под ней скрывался, вел активную разведывательную деятельность, а если о двух или больше агентах говорилось в одном сообщении, то, значит, между ними была определенная связь. Однако большая часть такой отрывочной информации была малопригодна для использования и давала больше поводов для дальнейших вопросов, чем удовлетворяла любопытство заинтересованных в ней лиц.