«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб

Несмотря на свои довольно скромные масштабы, операция «Венона» в Австралии оказалась весьма плодотворной и с криптоаналитической, и с контрразведывательной точки зрения. Благодаря включению документов английского Министерства обороны в тексты донесений, которые резидентура КГБ отсылала в Москву, весной 1946 года Гарднеру и его коллегам удалось реконструировать значительную часть кодовой книги, использовавшейся для засекречивания этих донесений. Что же касается контрразведки, то для нее очень полезной стала информация о профессиональных приемах, практикуемых советскими разведчиками, о целях и задачах, которые перед ними ставило их руководство в Москве, а также сведения о советских агентах в Австралии.

Почти все телеграммы, отправленные в резидентуру КГБ в Канберре из Москвы с августа 1943 года по июнь 1946 года, были подписаны «Виктором» – генерал-лейтенантом Фитиным, начальником внешней разведки КГБ. С июля 1946 года по июнь 1948 года вместо Фитина эти телеграммы стал подписывать генерал-лейтенант Петр Васильевич Федотов («Иванов»), руководивший в этот период (с 1946 по 1949 год) внешней разведкой КГБ. Федотова сменил полковник Иван Райна («Юрьев»), в 1950 году возглавивший 1-е управление КГБ, которое занималось проведением разведывательных операций за рубежом. В особых случаях, когда в телеграммах затрагивался очень важный вопрос, под ними ставил свою подпись Берия[200] («Петров»). Если в телеграмме была информация, имевшая отношение к обеспечению связи между резидентурами КГБ за границей и Москвой, то такие телеграммы обычно отправлялись от имени полковника Алексея Щеколдина («Щек»), начальника шифровального отдела КГБ. Телеграммы из Канберры в Москву подписывал Семен Иванович Макаров («Ефим»), резидент КГБ в Австралии, работавший под дипломатическим прикрытием. В них очень часто упоминался офицер КГБ Федор Андреевич Носов («Техник»), в 1943–1950 годах действовавший в Австралии под журналистским прикрытием. Есть также ссылки на сотрудников ГРУ («Соседей»), хотя в шифртелеграмме из Москвы от 21 марта 1946 года содержится строгий приказ Макарову «не слишком откровенничать с ними».

Москва также категорически запретила своим резидентурам обсуждать оперативные вопросы в тех донесениях в Москву, в которых излагалась добытая разведывательная информация. К оперативным относились вопросы финансирования, материального обеспечения и вербовки агентов, а также указания о конкретных направлениях ведения разведывательной деятельности. Как говорится в телеграмме, отправленной 10 апреля 1945 года из Москвы в Канберру и подписанной Фитиным, сотрудникам резидентуры «запрещается касаться оперативных вопросов в разведывательных телеграммах», а шифровальщикам – «объединять разведывательную и оперативную информацию в одном и том же сообщении».

В большинстве прочитанных шифровок, которыми обменивались Москва и резидентура КГБ в Канберре в 1943–1944 годах, обсуждались организационные вопросы – такие, как работа резидентуры, а также отношения между резидентурой, с одной стороны, и коммунистами – с другой. В телеграмме от 21 августа 1943 года Москва отдала распоряжение резидентуре, чтобы та обратила особое внимание на налаживание работы нелегалов независимо от коммунистов и на привлечение к этой работе только «самых надежных и компетентных агентов, которые не находятся под подозрением у местных властей и о чьем сотрудничестве с нами известно ограниченному числу наших агентов».

В сентябре 1943 года, после упразднения Коминтерна, в отношениях с австралийскими коммунистами произошли существенные изменения. Как отметил Фитин в своей телеграмме от 12 сентября 1943 года, «изменение обстановки и особенно роспуск «Большого дома»[201] требуют внесения изменений в способ, который используют работники наших резидентур для поддержания связи с местными организациями «Земляков» по вопросам разведки».

В этой же телеграмме Фитин сообщил, что отныне «встречи наших работников могут проходить только со специальными подпольными связными из состава организаций «Земляков», которые не находятся под подозрением […] местных властей, и могут касаться исключительно специфических вопросов нашей разведывательной работы (вербовки […] агентов, выявления источников информации, проверки потенциальных объектов вербовки и т. д.)».

Десятки телеграмм были посвящены прозаическим организационным и финансовым вопросам. Ежеквартально австралийской резидентуре КГБ перечислялись деньги (в австралийских фунтах) на оперативные нужды. В результате значительная часть переписки Канберры с Москвой содержала сведения о денежных переводах и отчеты о расходах. Например, в телеграммах за 19 августа и 6 сентября 1945 года Москва проинформировала резидентуру в Канберре о том, что 500 фунтов были отправлены телеграфом в соответствии со сметой третьего квартала и что аванс в 300 австралийских фунтов также был отослан для покрытия расходов на телеграф в третьем квартале 1945 года.