«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб

В феврале 1945 года у Клейтона состоялась серия встреч с Носовым. На этих встречах Клейтон в письменном виде передал Носову собранные им сведения о событиях и людях, представлявших интерес для Москвы, и получил задание раздобыть копии отдельных правительственных документов. Клейтон попытался найти подходы к нескольким тайным коммунистам, которые по роду службы были допущены к различным секретным данным. Об этой своей деятельности Клейтон не всегда информировал Москву. Например, он снабдил Бернье подробными инструкциями о том, как себя надо вести, чтобы получить доступ к интересовавшей Москву информации. Позднее Клейтон завербовал Милнера, Кристиансена и Хилла, заручившись только согласием Макарова и не поставив Москву в известность об этом факте. Иногда Клейтон даже не удосуживался раскрывать перед Москвой источники добываемых им данных.

Такое вольное поведение Клейтона встревожило Москву. 6 октября 1945 года, после того, как Клейтон получил и передал в Москву информацию от Милнера и Хилла, оттуда пришла телеграмма, в которой Макарова обязали передать Клейтону просьбу быть более осторожным и «не обременять себя получением информации, не имеющей большого значения для Москвы, а сосредоточиться на важных материалах оперативного и разведывательного характера».

Несколькими днями позже Москва распорядилась, чтобы встречи с Клейтоном происходили не чаще одного раза в месяц и чтобы «Клод вступал в контакт с Беном[206] и другими сотрудниками Захолустья[207] исключительно по организационным вопросам».

Кроме того, до специального уведомления Клейтон не должен был заниматься сбором документированной информации. В течение года после этого Клейтон и Носов встречались каждые три или четыре недели. Однако в октябре 1946 года Макаров получил из Москвы телеграмму о том, что в соответствии с полученной там информацией в Австралии отмечена активизация работы местной контрразведки (включая усиленную слежку за дипломатическим представительством Советской России в Канберре). В этой телеграмме также содержался приказ временно приостановить все контакты с Клейтоном. В ней говорилось, что «Ефим[208] должен объяснить Клоду, что в данный момент им обоим никакая непосредственная опасность не грозит и что этот временный отказ от встреч с Клодом предпринят в качестве простой меры предосторожности».

Москва руководила разведывательной деятельностью резидентуры КГБ в Канберре, формулируя конкретные направления этой деятельности и выделяя среди них наиболее приоритетные. Что касается приоритетов, то в телеграмме от 20 октября 1945 года Москва распорядилась, чтобы усилия сотрудников резидентуры по добыванию информации были сосредоточены только на Министерстве иностранных дел, политических партиях и контрразведывательных организациях.

Москва незамедлительно сообщала Макарову обо всех случаях, когда собранная им информация не имела особой ценности. Например, 19 сентября 1945 года Москва проинформировала Макарова, что данные, полученные им от «Пальмы»[209], не представляли никакого интереса. Макаров должен был довести до сведения «Пальмы», что его информация Москву совершенно не удовлетворяла.

Письменные донесения от Клейтона вместе с другими материалами полагалось отсылать в Москву курьерской почтой. Однако Макаров время от времени отправлял телеграммы в Москву с изложением содержания тех документов, с которыми там, по его мнению, должны были как можно скорее ознакомиться по оперативным или иным соображениям. Наиболее ценным источником сведений, касавшихся оперативных вопросов, был Хьюз, который в июле 1945 года показал Клейтону несколько секретных документов, имевших прямое отношение к австралийской контрразведке. 1 сентября 1945 года Макаров послал Фитину длинную телеграмму, в которой подробно изложил содержание этих документов. В ответ Фитин попросил Макарова в своей телеграмме от 15 сентября 1945 года «выразить Клоду благодарность от нашего лица за успешную работу в этой области».