«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб

24 июля 1950 года Перл сообщил ФБР, что ему нанесла визит некая Вивиан Глассман, которую он знал как невесту Барра. По словам Перла, она вела себя более чем странно, упомянула Розенберга, дала ему лист бумаги, посоветовала покинуть территорию США и предложила две тысячи долларов, если Перл сделает это немедленно. Бумага содержала план побега Перла в Мексику. В ФБР Перл заявил, что не имеет ни малейшего понятия о причинах такого поведения Глассман и что он отклонил все ее предложения.

Будучи допрошенной в ФБР, Глассман сказала, что неизвестный ей человек попросил ее встретиться с Перлом и предложить ему две тысячи долларов, чтобы он скрылся в Мексике. Перл отказался, и тогда она вернула деньги. На судебном процессе, который состоялся в 1953 году, Перл под присягой заявил, что никогда не был знаком ни с Розенбергом, ни с Собеллом. Прокурор легко доказал обратное, и Перла отправили в тюрьму за лжесвидетельство. Если бы Перл признался, что знал Розенберга и Собелла, то, учитывая нежелание ФБР использовать в суде данные, полученные в ходе проведения операции «Венона», он, скорее всего, избежал бы наказания.

Из дешифровок «Веноны» следует, что в КГБ Перла считали весьма продуктивным и ценным агентом. В сообщении от 10 мая 1944 года содержится ссылка на данные, которые Перл передал в КГБ об американском истребителе дальнего радиуса действия и работах по созданию прототипа реактивного самолета в США. 20 мая того же года в Москву ушла информация о разработке реактивного двигателя корпорацией «Вестингауз». В июле 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке сообщила в Москву, что дипломатической почтой туда был отослан доклад, составленный Перлом о работе Национального консультативного комитета США по аэронавтике. А в сентябре 1944 года резидентура проинформировала Москву о том, что до сих пор Перлу возмещались только его расходы на ведение разведывательной деятельности. Однако достигнутые им результаты были столь высоки, что, по мнению резидентуры, Перлу следовало выплатить премию в размере пятисот долларов подобно тому, как это неоднократно делалось в отношении других агентов разведывательной группы Розенберга.

Москва против премии не возражала: в феврале 1945 года нью-йоркская резидентура КГБ получила уведомление о том, что специалисты оценили полученную от Перла информацию как чрезвычайно полезную. В апреле того же года переданный им материал был снова расценен как важный и очень полезный.

В ноябре 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке проинформировала Москву о том, что, принимая во внимание ценность и значительный объем поставляемых Перлом данных, она создала специальную группу связников, основной задачей которых является работа с Перлом. Согласно рекомендации Юлия Розенберга, для этой цели были выбраны супруги Михаил и Анна Сидоровичи. В шифровке, отосланной из Нью-Йорка в Москву 22 октября 1944 года, со слов Розенберга, Михаилу Сидоровичу была дана следующая характеристика:

«Земляк», был добровольцем в Испании, живет в западной части Нью-Йорка, последние три года не участвовал в политической работе, «Либерал» знает его с детства, включая его политическую работу, считает его и жену преданными товарищами. Жена – портниха, может открыть ателье в качестве прикрытия. […] «Либерал» считает, что «Объектив»[159] готов к тому, чтобы возобновить контакт с нами».

Нью-йоркская резидентура КГБ также попросила Москву дать своим коллегам в Мехико задание раздобыть кассеты с фотопленкой для «Лейки», которые в США были большим дефицитом. Эти кассеты предназначались как для Юлия Розенберга, так и для Михаила Сидоровича. Резидентура также проинформировала Москву, что Сидоровичи продали свой дом в Нью-Йорке и, получив от КГБ 500 долларов в качестве подъемных, переехали в Кливленд, поближе к Перлу. Туда же отправился и Розенберг, чтобы свести Перла с Михаилом и Анной.

В марте 1945 года Москва санкционировала план, предложенный резидентурой КГБ в Нью-Йорке. Этот план заключался в том, чтобы в большей степени задействовать Анну Сидорович для связи с Перлом, за что ей предполагалось выплачивать ежемесячное вознаграждение в размере 50 долларов. Как и ее муж, Анна была коммунисткой. Ее отец Михаил Ткач являлся редактором газеты, издаваемой КПА на украинском языке. Он сам был агентом КГБ и возглавлял небольшую группу агентов в среде эмигрантов с Украины.