Венская прелюдия

— В двух словах не получится… — Джованни с трудом мог разговаривать. Голова кружилась, ноги не слушались и предательски подкашивались.

— Раз.

— Я не хотел вас расстраивать…

— Два.

— Но это не ваше дело, чёрт побери! — Джованни напряг все силы, чтобы выдавить из себя весь воздух лёгких. Получилось достаточно громко. — Ваше дело доставить меня к генералу! И только ему решать, крестьянин я или нет!

Капралу, чтобы оценить ситуацию, понадобилось что-то около десяти секунд. Он обошёл вокруг еле держащегося на ногах Джованни, осмотрел его с ног до головы, ощупал карманы и вывернул наизнанку котомку, в которой обнаружился только ломоть ржаного хлеба, туго завёрнутый в чистую белую ткань, полкольца надкушенной копчёной колбасы и два громадных розовых помидора.

— Что хотите найти в мешке нищего путника, капрал? Там нет ничего, кроме еды и воды.

— По какому делу к генералу? — прорычал капрал, свирепея.

Скрипач медленно порылся в своём мешке, переложил помидоры сверху, чтобы не помялись, затянул шнур и повесил котомку на плечо:

— Этого я тебе не скажу. Не для твоих ушей моё дело. Веди к господину командующему! Всё равно не сойду с этого места, пока его не увижу!

Недоумение заставило капрала удивлённо взглянуть на неизвестного крестьянина, так настойчиво пробивавшегося в штаб даже после удара прикладом. Таких наглецов он встречал редко, к тому же, согласно Уставу, пропустить странного толстяка в форт было никак невозможно — прямой путь на гауптвахту.

— Эй, что там у тебя стряслось, Витторио!

Капрал обернулся на громкий голос высокого военного со знаком отличия маджоре[24] на рукаве и тут же принял стойку «смирно», чтобы отдать честь старшему офицеру.

— Господин майор, этот оборванец настойчиво требует проводить его к генералу!

Маджоре, заложив руки за спину, с важным видом обошёл скрипача, оценивая его порядком потрёпанный гардероб.

— К генералу… — скептически произнёс офицер, после чего рука в белой перчатке потянулась к подбородку Джованни, чтобы заставить его поднять голову выше.

Такие же карие, близко посаженные глаза, такие же широкие скулы и нос с горбинкой, узкие губы, сжавшиеся в презрительной усмешке. Маджоре Лаззаро Каркано являл собой вылитую копию своего покойного брата. И взгляд такой же острый, словно клинок.

«До его сабли я не дотянусь. У капрала ружьё. На стене часовые. Меня достанут со второго выстрела, даже если я сейчас всем здесь сломаю шею… И поручение Бекса не будет выполнено… Нет. Не сейчас…» — Джованни вежливо улыбнулся, не опуская при этом глаз.